Несоответствие канону, авторский произвол. 774 слова. А хотел написать совсем немного... Лучше бы так и сделал.
Когда Гокудера поднимает на собрании закономерный вопрос – кто сообщит семье Тсуны? – все молчат и опускают взгляды в пол. Каково должно быть горе матери, потерявшей сына, каждый может хотя бы приблизительно представить. Но даже подумать о том, чтобы доставить женщине, недавно лишившейся мужа, ещё большую боль – не то, что страшно. Просто противно… до омерзения противно. Хранитель Урагана… Хотя какой там Хранитель, когда нет Неба, чего хранить-то?.. молча поднимается со своего места, тяжело опершись ладонями о столешницу, ещё раз обводит мрачные, опечаленные лица товарищей. Ямамото смотрит ему в глаза – отчаянный какой-то, потерянный. Словно загнанный в угол человек. Такеши уже готов согласиться, просто никак не может решиться сказать это вслух. Гокудера тяжело вздыхает, качает головой и так же молча идёт к двери. Проходя мимо Ямамото, он ободряюще хлопает мечника по плечу. Только увидев боль других Хаято понял, что лучше взвалит эту ношу за себя, чем заставит страдать других ещё больше. А он сам… А что он? Всё равно от него уже почти ничего не осталось. Остановив бордовый «Бугатти» возле небольшого двухэтажного дома в самом тихом районе Намимори, Гокудера долго сидит в салоне и не решается выходить. Он курит одну сигарету за другой, и думает – ещё одна, и всё. Савада Нана развешивает только что выстиранное бельё, расправляет большую простынь – ветер всё порывается вырвать её из рук, но ему ничего не удаётся. Она улыбается и напевает себе под нос весёлую песенку, которую когда-то они часто пели, собираясь за обеденным столом в этом доме. И Гокудера, и Ямамото, и все, все, все знали эти слова, знали ненавязчивый мотив. И все смеялись. Странно осознавать, что больше такого не будет. Когда в пачке остаётся только одна, последняя, сигарета, Нана поднимает с земли пустую корзину и отправляется в дом, бросая мимолётный взгляд в сторону проезжей части. Замечает знакомую машину и приветственно машет Гокудере рукой. Больше оставаться в салоне не имеет смысла – Хаято тяжело вздыхает, стискивает зубы и выходит из авто. Никогда ещё десять шагов по вымощенной светлой плиткой дорожке и подъём на три ступеньки не казался ему столь тяжёлым, как сейчас. - Привет-привет, Хаято, - улыбается Нана, встречая его на пороге. – А Тсуна не с тобой? Жаль… Я как раз испекла лимонный пирог. Ты проходи, садись, я сейчас с делами закончу и напою тебя чаем. И Гокудера тоже выдавливает улыбку, идёт в кухню, садится на трёхногую табуретку – вкусно пахнет выпечкой, окошко распахнуто настежь, развеваются лёгкие занавески. Тихо и спокойно, уютно и тепло. Дом… Родной дом, где всегда ждут. Нана возвращается спустя пару минут, начинает хлопотать, порхать по кухне – из одного ящика она достаёт чай, из другого – чашки, блюдо для пирога. С пылу, с жару – только из духовки. Щебечет о чём-то своём, рассказывает что-то, упоминая вскользь, что Тсуны давно не было видно. Гокудере кусок не лезет в горло. - Нана-сан… - неуверенно начинает Хаято. Ему кажется, что поперёк горла встал горький ком, не позволяющий говорить. - Мм? Я же говорила, можешь звать меня «мама». Так привычнее, - добродушно улыбается та, отпивая чаю из пёстрой кружки. - Я… Простите, я не могу… - Гокудера сжимает руки в кулаки – ногти всё сильнее и сильнее впиваются в кожу. – Я… Мне нужно сказать вам. Нана-сан… Тсуна больше не вернётся. Он… Его… убили вчера утром. Ураган старательно отводит глаза, чтобы не встретиться взглядами с матерью. Он боится просто посмотреть на неё, увидеть, как меркнет улыбка и меняется выражение лица, как глаза застилает пелена. Сказал это вслух – и отрицать, не верить, не принимать уже не получится. Слёзы сами вскипают в глазах. - Пожалуйста… Пожалуйста, простите, Нана-сан, я не смог… Я… Не справился… - Гокудера вскидывает голову, чувствуя отчаянное желание как-то оправдаться, облегчить собственное чувство вины, сжигающее изнутри получше даже, чем поток жёсткого пламени Небесного Икс-Бёрнера. И тут же он замолкает, когда оказывается, что Нана стоит рядом с ним – маленькая, хрупкая женщина, состарившаяся за одно мгновение лет на десять. И она улыбается. Устало, грустно… но ободряюще. - Не надо, Гокудера-кун. Я всё понимаю, - Нана обнимает его, принимается поглаживает по серебристым волосам, в которых почти не видны седые прядки. – Не извиняйся. Ты ни в чём не виноват… Сдержать слёзы всё же не получается. Она провожает его с той же улыбкой, долго стоит на крыльце и машет ему вслед, когда Хаято заводит машину, когда уезжает. Гокудера больше сюда не вернётся. После этого она запрётся в своей комнате и проплачет до поздней ночи, пока усталость не возьмёт своё. Ранним утром следующего дня соседи вызовут пожарную охрану, но те прибудут слишком поздно – дом семьи Савада сгорит дотла. Обгоревшее тело Савады Наны опознают те же соседи, с которыми женщина была в очень хороших отношениях. Ещё через три дня Гокудера Хаято взорвётся в собственной машине. От дорогого «Бугатти» останется лишь покорёженный, почерневший скелет. Спустя два с половиной месяца сопротивление Вонголы будет сломлено, и она перестанет существовать.
Хорошо написано, но это не Нана. Не знаю, возможно, у меня сложился ее определенный образ, но это не Нана. Нана бы порыдала вместе с Гокудерой, а потом доказала на словах и действиях и ему, и всей Вонголе, что надо жить. Нана бы не покончила с собой, не такой она человек. Она слишком сильная для этого, пусть и не все замечают эту силу. Я знаю, что люди сильно переживают смерть близких, но не все бросают свою жизнь. Нана из тех, кто будет жить вопреки. Жить, потому что Тсуна и Иемитсу не хотели бы ее смерти. Потому что она "мама" всем тем, кто еще остался жив, и она им нужна, особенно в такой момент. Да и Гокудера, в пейринге с Тсуной или нет, настоящий Гокудера не стал бы взрывать себя, пока не отомстил бы за Джудайме.
Аш Малкавиан а.к.а. Маммон а Гокудера не взорвал себя) И Нана не покончила жизнь самоубийством. Это просто автор мудак и написал так, что вам это пришло в голову( Уважаю ваше ИМХО, но мне кажется, Нана наоборот не стала бы рыдать вместе с Гокудерой... Собственно...
Гость Хм... а выглядит именно так. Во всяком случае, никакого намека на то, что это были убийства, в тексте нет. Я забыл поставить кавычки на слове "порыдать".
Гость вот не надо на себя наговаривать (я про дураков и прочие обзывательства)
Не знаю, кто и как, а я лично сразу поняла, что с Наной - просто трагическая случайность, а Гоку взорвали...
Мне очень понравилось в момент признания даже слезы выступили - представила, как это было.И мое видение Наны не совпадает с видением Аш Малкавиан а.к.а. Маммон, поэтому такое ее поведение можно предположить.
Gulch я просто уже после написания подумал, что там можно было бы написать более понятно и полно, а не торопиться и сливать концовку. В любом случае, спасибо вам большое за отзыв и за то, что прочитали) Автор
в момент признания даже слезы выступили - представила, как это было Вот у меня тоже такое - даже покатились. Сама сцена вся очень хороша и пронзительна, но дарковый конец резко свёл всё на нет и заставил меня скатиться в состояние "лолштоэто?" После этого она запрётся в своей комнате и проплачет до поздней ночи, пока усталость не возьмёт своё. вот на этом предложении очень даже хорошо можно было всё и закончить. ) Так что, не считая последних строк, оно очень сильное. Мне лично понравилось.
-
-
23.04.2010 в 22:11774 слова.
А хотел написать совсем немного... Лучше бы так и сделал.Когда Гокудера поднимает на собрании закономерный вопрос – кто сообщит семье Тсуны? – все молчат и опускают взгляды в пол. Каково должно быть горе матери, потерявшей сына, каждый может хотя бы приблизительно представить. Но даже подумать о том, чтобы доставить женщине, недавно лишившейся мужа, ещё большую боль – не то, что страшно. Просто противно… до омерзения противно.
Хранитель Урагана… Хотя какой там Хранитель, когда нет Неба, чего хранить-то?.. молча поднимается со своего места, тяжело опершись ладонями о столешницу, ещё раз обводит мрачные, опечаленные лица товарищей. Ямамото смотрит ему в глаза – отчаянный какой-то, потерянный. Словно загнанный в угол человек. Такеши уже готов согласиться, просто никак не может решиться сказать это вслух. Гокудера тяжело вздыхает, качает головой и так же молча идёт к двери. Проходя мимо Ямамото, он ободряюще хлопает мечника по плечу. Только увидев боль других Хаято понял, что лучше взвалит эту ношу за себя, чем заставит страдать других ещё больше. А он сам… А что он? Всё равно от него уже почти ничего не осталось.
Остановив бордовый «Бугатти» возле небольшого двухэтажного дома в самом тихом районе Намимори, Гокудера долго сидит в салоне и не решается выходить. Он курит одну сигарету за другой, и думает – ещё одна, и всё. Савада Нана развешивает только что выстиранное бельё, расправляет большую простынь – ветер всё порывается вырвать её из рук, но ему ничего не удаётся. Она улыбается и напевает себе под нос весёлую песенку, которую когда-то они часто пели, собираясь за обеденным столом в этом доме. И Гокудера, и Ямамото, и все, все, все знали эти слова, знали ненавязчивый мотив. И все смеялись.
Странно осознавать, что больше такого не будет.
Когда в пачке остаётся только одна, последняя, сигарета, Нана поднимает с земли пустую корзину и отправляется в дом, бросая мимолётный взгляд в сторону проезжей части. Замечает знакомую машину и приветственно машет Гокудере рукой. Больше оставаться в салоне не имеет смысла – Хаято тяжело вздыхает, стискивает зубы и выходит из авто. Никогда ещё десять шагов по вымощенной светлой плиткой дорожке и подъём на три ступеньки не казался ему столь тяжёлым, как сейчас.
- Привет-привет, Хаято, - улыбается Нана, встречая его на пороге. – А Тсуна не с тобой? Жаль… Я как раз испекла лимонный пирог. Ты проходи, садись, я сейчас с делами закончу и напою тебя чаем.
И Гокудера тоже выдавливает улыбку, идёт в кухню, садится на трёхногую табуретку – вкусно пахнет выпечкой, окошко распахнуто настежь, развеваются лёгкие занавески. Тихо и спокойно, уютно и тепло. Дом… Родной дом, где всегда ждут. Нана возвращается спустя пару минут, начинает хлопотать, порхать по кухне – из одного ящика она достаёт чай, из другого – чашки, блюдо для пирога. С пылу, с жару – только из духовки. Щебечет о чём-то своём, рассказывает что-то, упоминая вскользь, что Тсуны давно не было видно. Гокудере кусок не лезет в горло.
- Нана-сан… - неуверенно начинает Хаято. Ему кажется, что поперёк горла встал горький ком, не позволяющий говорить.
- Мм? Я же говорила, можешь звать меня «мама». Так привычнее, - добродушно улыбается та, отпивая чаю из пёстрой кружки.
- Я… Простите, я не могу… - Гокудера сжимает руки в кулаки – ногти всё сильнее и сильнее впиваются в кожу. – Я… Мне нужно сказать вам. Нана-сан… Тсуна больше не вернётся. Он… Его… убили вчера утром.
Ураган старательно отводит глаза, чтобы не встретиться взглядами с матерью. Он боится просто посмотреть на неё, увидеть, как меркнет улыбка и меняется выражение лица, как глаза застилает пелена. Сказал это вслух – и отрицать, не верить, не принимать уже не получится. Слёзы сами вскипают в глазах.
- Пожалуйста… Пожалуйста, простите, Нана-сан, я не смог… Я… Не справился… - Гокудера вскидывает голову, чувствуя отчаянное желание как-то оправдаться, облегчить собственное чувство вины, сжигающее изнутри получше даже, чем поток жёсткого пламени Небесного Икс-Бёрнера. И тут же он замолкает, когда оказывается, что Нана стоит рядом с ним – маленькая, хрупкая женщина, состарившаяся за одно мгновение лет на десять. И она улыбается. Устало, грустно… но ободряюще.
- Не надо, Гокудера-кун. Я всё понимаю, - Нана обнимает его, принимается поглаживает по серебристым волосам, в которых почти не видны седые прядки. – Не извиняйся. Ты ни в чём не виноват…
Сдержать слёзы всё же не получается.
Она провожает его с той же улыбкой, долго стоит на крыльце и машет ему вслед, когда Хаято заводит машину, когда уезжает. Гокудера больше сюда не вернётся.
После этого она запрётся в своей комнате и проплачет до поздней ночи, пока усталость не возьмёт своё.
Ранним утром следующего дня соседи вызовут пожарную охрану, но те прибудут слишком поздно – дом семьи Савада сгорит дотла. Обгоревшее тело Савады Наны опознают те же соседи, с которыми женщина была в очень хороших отношениях.
Ещё через три дня Гокудера Хаято взорвётся в собственной машине. От дорогого «Бугатти» останется лишь покорёженный, почерневший скелет.
Спустя два с половиной месяца сопротивление Вонголы будет сломлено, и она перестанет существовать.
-
-
23.04.2010 в 22:14автор
-
-
23.04.2010 в 22:54Не знаю, возможно, у меня сложился ее определенный образ, но это не Нана. Нана бы порыдала вместе с Гокудерой, а потом доказала на словах и действиях и ему, и всей Вонголе, что надо жить. Нана бы не покончила с собой, не такой она человек. Она слишком сильная для этого, пусть и не все замечают эту силу.
Я знаю, что люди сильно переживают смерть близких, но не все бросают свою жизнь. Нана из тех, кто будет жить вопреки. Жить, потому что Тсуна и Иемитсу не хотели бы ее смерти. Потому что она "мама" всем тем, кто еще остался жив, и она им нужна, особенно в такой момент.
Да и Гокудера, в пейринге с Тсуной или нет, настоящий Гокудера не стал бы взрывать себя, пока не отомстил бы за Джудайме.
Простите, это было личное ИМХО.
-
-
23.04.2010 в 23:00Уважаю ваше ИМХО, но мне кажется, Нана наоборот не стала бы рыдать вместе с Гокудерой... Собственно...
-
-
23.04.2010 в 23:04Хм... а выглядит именно так. Во всяком случае, никакого намека на то, что это были убийства, в тексте нет.
Я забыл поставить кавычки на слове "порыдать".
-
-
23.04.2010 в 23:14в общем, я сам дурак, сам виноват
-
-
24.04.2010 в 12:23вот не надо на себя наговаривать (я про дураков и прочие обзывательства)
Не знаю, кто и как, а я лично сразу поняла, что с Наной - просто трагическая случайность, а Гоку взорвали...
Мне очень понравилось в момент признания даже слезы выступили - представила, как это было.И мое видение Наны не совпадает с видением Аш Малкавиан а.к.а. Маммон, поэтому такое ее поведение можно предположить.
-
-
24.04.2010 в 14:32В любом случае, спасибо вам большое за отзыв и за то, что прочитали)
Автор
-
-
24.04.2010 в 14:36-
-
24.04.2010 в 14:43-
-
24.04.2010 в 14:49по мне, так легкая недосказанность лучше
-
-
26.04.2010 в 21:17Вот у меня тоже такое - даже покатились. Сама сцена вся очень хороша и пронзительна, но дарковый конец резко свёл всё на нет и заставил меня скатиться в состояние "лолштоэто?"
После этого она запрётся в своей комнате и проплачет до поздней ночи, пока усталость не возьмёт своё.
вот на этом предложении очень даже хорошо можно было всё и закончить. )
Так что, не считая последних строк, оно очень сильное. Мне лично понравилось.
-
-
26.04.2010 в 21:34автор
-
-
26.04.2010 в 21:36и такое бывает
у меня чаще всего только желание убить персонажа и есть
-
-
26.04.2010 в 21:39автор
-
-
26.04.2010 в 21:42