о, простите заказчик.. я почти на 100 % уверен, что это не то, что Вы хотели...Т_____Т
ООС, 434 слова.Серое небо нависло над Италией, почти волочась по мостовым. Грязные облака рвано свисали на крыши, лежали на пиках, цеплялись за антенны. Ветер также проделывал дыры в небе, прорываясь над облаками, а потом стремительно маневрируя вниз. Тяжелые капли дождя разбивались о каменные тротуары, били в кровли, стегали по окнам. Разбивались, разлетаясь менее весомыми брызгами. Вода собиралась в черные лужи. Холодные. Глубокие. В одной из миллиарда комнат поместья Вонголы был погашен свет. Молнии напавшей грозы озаряли некую спальню, с широкой кроватью, несколькими диванами, дорогими коврами. Днем она была уютной. По ночам, в темноте, можно было решить, что ты попал в кошмар. Тени растягивались по углам, стараясь дотянуться до тебя костлявыми руками. Скрипи и шорохи, ножом, резали по нервам. Слишком просторная. Слишком чужая комната. На широком подоконнике, покрытом тенью дождевых капель, полулежал мужчина. Белая распахнутая рубашка задралась. Один рукав был загнут до локтя. Черные ноги согнуты в коленях. Босые. Голова запрокинута назад, открыв длинную тонкую шею. Кадык иногда лихорадочно дергается, сглатывая. Возвращается на место. Черные волосы скрывают глаза. Но, скорее всего, они закрыты. В руке, которая свешивается вниз, зажата бутылка дорогого виски. Полупустая. Или наполовину полная. Ледяная жидкость покачивается в ритм движения руки. Мужчина резко дергается, притягивает бутылку и припадает к ней губами. Темный напиток скользит в рот, пару капель срываются на оголенную грудь. Он судорожно глотает, еле терпя горящее горло. Оторвавшись от горлышка, с шумом выдыхает. И, кажется, всхлипывает. Свободной рукой расправляет затертую бумажку:
«Ямомото, его еще не нашли. Гокудера Хаято.»
Снова мнет и кидает куда-то в глубину комнаты. Та рада подачке, сжирая записку в одну секунду. Без звука. Мужчина встает с окна и допивает жидкость до конца. В памяти всплывает недавний разговор:
-Нет ни единой гарантии, что он выжил после взрыва! – Хаято распинается перед мечником уже битые полчаса. – Нам нельзя сейчас пренебрегать людьми!
-Плевать. – Такеши пишет прошение к Боссу – направить поисковые команды.
-Да что ты делаешь!? Ты даже не знаешь…!
-Я не знаю, но чувствую… - мужчина поднимает руку в просьбе замолчать, - Я не вижу, но верую…
- Предупреждали же! Нельзя влюбляться на работе! – Гокудера одним движением скидывает почти все предметы со стола. – Вам не выжить!
- Мы не вместе, но рядом — значит так надо… - Такеши встает и, сунув руки в карманы брюк, направляется к двери; ожидает Гокудеру, но не получив ответа,чуть оборачивается, - Я выключаю свет. Кабинет погружается во тьму. В такую же тьму, в какую окутана спальня Хранителя Дождя. В такую же тьму, в которой плавает душа и сердце мужчины. Но, почему-то, он продолжает сидеть около окна, напиваясь обжигающим напитком, сдерживая постыдные слезы. Ведь, вот! Меж деревьев, когда ударила молния, показался слабо видный силуэт. Такой знакомый.
Ум, автор..я не судья и тем более не заказчик..но бету бы вам, а то и двух... наиболле смутившие меня выделю оо" миллиарда комнат поместья Вонголы ух какое поместье оо" вселенная оо\2 некую спальню, ..странно Оо Черные ноги согнуты в коленях.негр*_*" оО" не з. так что можете не обратить внимание оо"
Пришел заказчик. Да, наверное, ожидалось что-то другого плана, хотя в принципе идея неплоха. Но текст дорабатывать необходимо, ибо ошибки и некоторые другие моменты многое портят.
600 слов, переформулировка ключа и разделение его на две части, да простит меня заказчик
Хибари сопротивляется уже давно. Ночь выдалась шумная: ещё чуть-чуть, и стёкла выбьет сильный ветер. В щелях под дверью, между рамами свистит. Эти звуки обычно пугают маленьких детей. Но они уже давно не маленькие. За окном на втором этаже тонкими ветками по окну хлещет дерево. Вспышки ярких молний оставляют жуткие тени на деревянном полу. И почти сразу же воздух сотрясает гром. Им не спится. Хибари и Ямамото лежат в постели. Как-то совершенно обыденно смотрят в потолок. Он тёмный, в нём ничего примечательного нет, с таким же успехом можно смотреть в бездонный колодец, в надежде увидеть там рыбу. В шуме шторма не хватает мягких интимных шорохов. Не хватает чего-то вроде щелчка зажигалки, глубокого вдоха, медленного рассеивания дыма к тому самому потолку. Но из всего интима в курении – лишь томное касание губами сигареты, не больше. Потому – бессмысленно. Из искусственных источников света в комнате – ночник на прикроватной тумбочке. Нечто декоративное, стилизованное под запад. Пожалуй, самая ценная вещь в комнате. Из неживого. Наверное, этот светильник показывает ценность света, которую он даёт. Им достаточно для того, чтобы увидеть лица друг друга и различать трещины на потолке. В их отношениях Хибари никогда не смирится с тем, что Такеши всегда первым целует, сверху прижимает, раздевает смело. Хибари вечно будет этому сопротивляться, напрягаться, не получать должного удовольствия, ругаться, обещать убить. Он будет постоянно колотить Ямамото, даже когда тот будут брать у него в рот. Как бы приятно это не было, Хибари слишком горд. Ямамото всегда будет улыбаться, как улыбался лет пять назад, как сейчас, прикрывая глаза и немного показывая белые зубы. Уже вроде и не ребёнок, воспитан кровью, но улыбаться умеет так, что до дрожи в коленях. Хибари на его улыбку и не смотрит, взгляд отводит, когда Такеши упирается руками в кровать, нависает над Хибари и что-то шепчет. Молнии сверкают, опять громыхает, кажется, прямо над крышей. Но, какой бы жестокой не была погода, они оба знают, что утром будет спокойно. И они никуда не побегут, не будут латать раны, оплакивать мёртвого товарища. Мирная жизнь хороша тем, что ты уверен в завтрашнем дне. Утром они проснутся, умоются, Ямамото приготовит завтрак на двоих, но Хибари обязательно уйдёт раньше. Он всегда так делает, делал и будет делать. Взрослые, в общем-то, люди, но ведут себя как дети: либо беззаботно, либо глупо. Ямамото Хибари в постель вдавливает, это не очень приятно, Хибари сопротивляется. Но дело в том, что Ямамото знает особые точки. Даже точнее будет сказать струны, которых надо осторожно касаться, чтобы они не лопнули. Их близость неестественна, неприемлема, но привычна. У Ямамото с утра новые синяки, но он улыбается, потому что Хибари вылезает не из своей постели. Хибари молчит, не разговаривает. Но ночью выгибается так, будто всего экстаза ему и мало. Хибари снизу. Ямамото не давит на него, Ямамото его так хочет. Так удобнее, приятнее, лучше. Много слов, которыми можно описать позицию, когда у Хибари раздвинуты колени, и он сжимает старые простыни тонкими сильными побелевшим пальцами, а Ямамото оставляет красные отпечатки на его бёдрах, ягодицах, боках. Когда Ямамото целует Хибари, суёт ему язык в рот. Когда Ямамото Хибари наизнанку выворачивает и по оголённым нервам языком проводит. Хибари сопротивляется. Ямамото грустит, но всё равно улыбается, понимая, что они с Хибари не вместе, но рядом. Он понимает, что так надо, что какой-то другой порог – это уже другая жизнь, другое измерение, следующая реинкарнация. Пока они лежат рядом в ненастную ночь, Ямамото не притрагивается к Хибари. Он понимает, что, если в эту ночь так лучше, значит так надо. А просто лежать – это действительно приятно. Переворачиваясь на бок, Такеши смотрит на дождевые капли на стекле и шепчет: «Я выключаю свет». Тянется к светильнику и гасит его. Хибари не шевелится. Хибари сопротивляется, и Ямамото понимает, что у него это получается слишком хорошо.
ООС, 434 слова.
миллиарда комнат поместья Вонголы ух какое поместье оо" вселенная оо\2
некую спальню, ..странно Оо
Черные ноги согнуты в коленях.негр*_*" оО"
не з. так что можете не обратить внимание оо"
ну.. это как бы аллегория...
странно Оо
чем это?..
.негр*_*" оО"
упс.. вот с этим согласен.. имелось в виду, в черных брюках.
Да, наверное, ожидалось что-то другого плана, хотя в принципе идея неплоха. Но текст дорабатывать необходимо, ибо ошибки и некоторые другие моменты многое портят.
Хибари сопротивляется уже давно.
Ночь выдалась шумная: ещё чуть-чуть, и стёкла выбьет сильный ветер. В щелях под дверью, между рамами свистит. Эти звуки обычно пугают маленьких детей.
Но они уже давно не маленькие.
За окном на втором этаже тонкими ветками по окну хлещет дерево. Вспышки ярких молний оставляют жуткие тени на деревянном полу. И почти сразу же воздух сотрясает гром.
Им не спится.
Хибари и Ямамото лежат в постели. Как-то совершенно обыденно смотрят в потолок. Он тёмный, в нём ничего примечательного нет, с таким же успехом можно смотреть в бездонный колодец, в надежде увидеть там рыбу.
В шуме шторма не хватает мягких интимных шорохов.
Не хватает чего-то вроде щелчка зажигалки, глубокого вдоха, медленного рассеивания дыма к тому самому потолку. Но из всего интима в курении – лишь томное касание губами сигареты, не больше. Потому – бессмысленно.
Из искусственных источников света в комнате – ночник на прикроватной тумбочке. Нечто декоративное, стилизованное под запад. Пожалуй, самая ценная вещь в комнате. Из неживого. Наверное, этот светильник показывает ценность света, которую он даёт.
Им достаточно для того, чтобы увидеть лица друг друга и различать трещины на потолке.
В их отношениях Хибари никогда не смирится с тем, что Такеши всегда первым целует, сверху прижимает, раздевает смело. Хибари вечно будет этому сопротивляться, напрягаться, не получать должного удовольствия, ругаться, обещать убить. Он будет постоянно колотить Ямамото, даже когда тот будут брать у него в рот.
Как бы приятно это не было, Хибари слишком горд.
Ямамото всегда будет улыбаться, как улыбался лет пять назад, как сейчас, прикрывая глаза и немного показывая белые зубы. Уже вроде и не ребёнок, воспитан кровью, но улыбаться умеет так, что до дрожи в коленях. Хибари на его улыбку и не смотрит, взгляд отводит, когда Такеши упирается руками в кровать, нависает над Хибари и что-то шепчет.
Молнии сверкают, опять громыхает, кажется, прямо над крышей. Но, какой бы жестокой не была погода, они оба знают, что утром будет спокойно. И они никуда не побегут, не будут латать раны, оплакивать мёртвого товарища. Мирная жизнь хороша тем, что ты уверен в завтрашнем дне.
Утром они проснутся, умоются, Ямамото приготовит завтрак на двоих, но Хибари обязательно уйдёт раньше. Он всегда так делает, делал и будет делать. Взрослые, в общем-то, люди, но ведут себя как дети: либо беззаботно, либо глупо.
Ямамото Хибари в постель вдавливает, это не очень приятно, Хибари сопротивляется. Но дело в том, что Ямамото знает особые точки. Даже точнее будет сказать струны, которых надо осторожно касаться, чтобы они не лопнули.
Их близость неестественна, неприемлема, но привычна. У Ямамото с утра новые синяки, но он улыбается, потому что Хибари вылезает не из своей постели. Хибари молчит, не разговаривает.
Но ночью выгибается так, будто всего экстаза ему и мало.
Хибари снизу. Ямамото не давит на него, Ямамото его так хочет. Так удобнее, приятнее, лучше. Много слов, которыми можно описать позицию, когда у Хибари раздвинуты колени, и он сжимает старые простыни тонкими сильными побелевшим пальцами, а Ямамото оставляет красные отпечатки на его бёдрах, ягодицах, боках. Когда Ямамото целует Хибари, суёт ему язык в рот.
Когда Ямамото Хибари наизнанку выворачивает и по оголённым нервам языком проводит.
Хибари сопротивляется.
Ямамото грустит, но всё равно улыбается, понимая, что они с Хибари не вместе, но рядом. Он понимает, что так надо, что какой-то другой порог – это уже другая жизнь, другое измерение, следующая реинкарнация.
Пока они лежат рядом в ненастную ночь, Ямамото не притрагивается к Хибари. Он понимает, что, если в эту ночь так лучше, значит так надо. А просто лежать – это действительно приятно.
Переворачиваясь на бок, Такеши смотрит на дождевые капли на стекле и шепчет: «Я выключаю свет». Тянется к светильнику и гасит его. Хибари не шевелится.
Хибари сопротивляется, и Ямамото понимает, что у него это получается слишком хорошо.
оно такое такое**
awwww~*-*
спасибо^^
автор2
не з.
я очень рад
автор2
вам спасибо за отзыв
автор2