Кёя | Мукуро. Кёя – глава местной священной инквизиции. Мукуро обвиняют в колдовстве и связи с дьяволом из-за разного цвета глаз и таланта фокусника. Ему не удается сбежать, и он оказывается приговорен. Описание пыток, злорадный сарказм Мукуро и проклятия даже перед самой смертью. Кёя присутствует при этом и наслаждается видом измученного и изувеченного тела Мукуро.
Наверное, меня можно назвать садистом, ведь я наслаждаюсь чужой болью, но садистом я себя не чувствую. Такие как он заслуживают этой участи, и я только привожу в исполнение приговор. Мы живем в смутное время, когда вокруг нас одна скверна и только страх может привести порядок в этот мировой хаос. Страх перед богом, страх перед карой или перед людьми, которые эту кару несут. Я – последнее и мне доставляет удовольствие осознание собственной ценности для этого мира. Кто, кроме меня? Возможно это жалкое существо, вздернутое на виске меня ненавидит. Что мне до этого? Он преступник и сейчас он расплачивается за свое преступление. И в этом грешнике я вижу настоящего злодея. Он не раскаивается даже сейчас, когда мы точно уверены в том, что он виновен. Для взятия его под стражу были веские причины. Из деревни, которая была под моим руководством, поступила жалоба: туда пришел некий подозрительный человек с разными глазами и просился переночевать. Конечно же, люди не пустили эту странную фигуру в дом. И, наверное, мы бы и не поймали бы этого колдуна, если бы он не встал на стоянку рядом с деревней. Такие как он жаждут совратить с пути истинного людей праведных. К тому же дьявол обманщик: своим подчиненным он дает красоту и силу притягивать взгляды. Не мудрено, что деревенские девушки и дети пошли посмотреть на его фокусы, даже не подозревая насколько опасными они могут быть.
Кому-то может показаться, что жизнь бродяги не сладка, но Мукуро так не думал. Он был красив и молод, талантлив и удачлив. Что еще надо? Он никогда не страдал от одиночества, ведь рядом всегда была очаровательная Хром, которую Мукуро некогда спас от бремени куртизанки. Денег было не много, но жизнь была наполнена волшебством и свободой. Рокудо умел работать с механизмами и зеркалами, у него были ловкие руки и харизма, этого вполне хватало для того, чтобы другие поверили в чудо. Очаровательная ассистентка начинала и завершала образ великого фокусника-путешественника. Жизнь была прекрасна. Была...
В этот день мы пришли в очередную деревню и очень вымотались, после тяжелого дня в пути. Иногда нам разрешали остаться у кого-то в доме в обмен мы могли предложить помощь по хозяйству. Конечно, времена сейчас смутные, потому мы не удивились тому, что нас никуда не пустили. Только вот бежать надо было из этой деревни, тогда не случилось бы ничего. Удача в первый раз подвела меня в этой жизни. В первый и последний. Прости, Хром, я не смог защитить ни тебя, ни нашего маленького чуда.
- Именем святой церкви вы арестованы. – Голос за спиной и всадники спереди возвестили горе-беглеца о конце погони, но он лишь развернулся к преследовавшему и рассмеялся
- Что же вы от имени церкви-то говорите? Своего нет?
На фразу всадник в капюшоне достал из-за плеча дубинку
- Ойя! Нападать на безоружного путешественника! Как не стыдно!
- Взять его. – Холодная фраза на издевательское замечание. Тогда Мукуро и не успел понять, как его успели оглушить кистенем.
Когда он очнулся, то находился в маленькой клетке. Суставы уже давно затекли и руки начали неметь.
- Знают же, как принимать гостей. – Прошипел Мукуро, стараясь хоть как-то размяться
- Ты еретик и нарушил закон господний уже тем, что родился. – В этот момент Рокудо услышал тот голос главного всадника из леса.
- Ойя! Старые знакомые. – Притворно обрадовался пленник, поворачиваясь на голос, чей владелец удивлял. Для монаха он был какой-то молодой, для палача какой-то уж очень тощий. Конечно же, сам Хибари Кея, а именно так звали инквизитора, был вовсе не «тощий», но если посмотреть на окружавших его мужиков, то можно было понять негодование людей, которым Кея попадался на глаза. Несмотря на внешние данные, Хибари был силен как черт, если такое выражение можно применить к служителю церкви.
- Неужели смерть прейдет ко мне из рук такого очаровательного молодого человека? – Спросил Мукуро и рассмеялся своим странным смехом. Инквизитора это начало раздражать.
- Не волнуйся, мы уж постараемся сделать так, чтоб ты поучался перед смертью, адское отродье. – За Хибари ответил палач, тихо стоявший до этого в темном углу. Палач самый настоящий: крупный, с сильными руками, способными удержать любую жертву, а что говорить о изящном Мукуро? Тут человеку с «привилегией убивать людей» не нужно было носить маску, и на его опухшем лице была ухмылка садиста.
Рокудо было страшно. Нет живого человека, которому было бы не страшно, в тот момент, когда тебя вот-вот начнут пытать. Рокудо было страшно, но он улыбался, словно все еще был на представлении.
-Позаботьтесь обо мне, пожалуйста. – Было сказано им и в этот же момент клетку открыли и выволокли пленника наружу. Он едва мог стоять, а голова все еще кружилась, после того удара, но он все равно старался не потерять достоинство в этой норе, заполненной запахом страха и смерти. А еще перед ним этот человек с холодными глазами.
- Смотришь, словно загрызть хочешь. – С серьезным видом сказал Мукуро.
Хибари лишь кинул на палача взгляд и тот сразу же толкнул пленника в сторону одного из орудий пытки. Рокудо свалился на железные шипы, которые тут же порвали одежду и начали впиваться в кожу, от чего пленник дернулся встать
- В ногах правды нет, присядь. – Издевательским тоном сказал палач, надавливая на плечо Мукуро и заставляя сильнее насаживаться на ржавые шипы.
Боль одурманивала, билась в тесном организме, стучала изнутри черепа. Боли мало место, но она не выходит, а выталкивает вместо себя кровь. Крик рождался где-то в глубине сознания, но не выходил, подавляемый сильной волей. Слезы давят на глаза изнутри. Терпеть, терпеть, терпеть. Не доставлять им такого удовольствия видеть твои слезы.
Это только начало.
- Все очень легко, колдун, ты признаешь свое преступление против бога, и мы сегодня же вечером объявляем о твоем сожжении. – Как можно так спокойно говорить в таком ужасном месте?
- Никогда! – Пленник кричит, срывая голос. Хоть как-то надо выплеснуть из себя эту боль, ржавчиной железа врезающуюся в кожу.
Кея спокоен. Он смотрит на пленника, старающегося вырваться из мертвой хватки человека в черном, и внутри есть только удовлетворение. Это правильно. Так оно и должно быть. Да, дьволопоклонник не признает своей вины, но и это можно исправить. Бесит только то, что даже сейчас, когда тот истекает кровью, с растрепанными волосами, преступник выглядит слишком уж красивым. Это надо справить.
- Мне не нравятся его глаза. – Говорит Хибари, подходя к жаровне, из-за которой затхлый воздух подвала нагрет. Тут трудно дышать.
По одному слову инквизитора, обвиняемого снимают со «стула Моисея» и кладут на пол, заломив тому руки за окровавленную спину. Мукуро тяжело дышит, но находит в себе силы бросить:
- Мне льстит, что ты нашел время смотреть мне в глаза. – Фраза обрывистая, не четкая и заканчивается криком. Слишком уж легко ему подняли голову и прижгли правый глаз, тот, что был карий, почти красный. Слишком уж больно, чтобы не кричать.
- В клетку его. Продолжим позже. – Голос инквизитора непреклонен.
Рокудо снова запихнули в малюсенькую клетку без возможности выбраться. Прижженный глаз и свежие раны болели. Решетка, к которой прислонился Мукуро, уже успела окраситься в красный цвет. Без возможности выбраться, без шанса на легкую смерть. Заснуть этой ночью пленнику так и не получилось. Все тело ныло, заживающие раны чесались. В этой удушливой, обжигающей тишине страх возвращался с новой силой. Только на несколько часов Мукуро удалось провалиться в дремоту, из которой его вывели приближающиеся шаги.
Снова те же люди, что и вчера, предвещали скорое начало новых страданий.
- Куда его, господин? – Палач сама услужливость, а Кея лишь бросает взгляд на один из станков, в окружении которых пленник провел ночь и мог бы их хорошо изучить. Мог бы, но не хотел. Его тело выволакивают из клетки, словно уже мертвого, но Мукуро не привык так просто сдаваться. Он сопротивляется, старается хотя бы пнуть своего мучителя, но каковы его шансы в его положении?
Уже на деревянной плоскости его руки и ноги закрепляют, так что и не выбраться.
- Ну и какие вы служители господа, когда людей мучаете? – спрашивает Мукуро, давясь словами. Хочется пить, в горле першит.
- Ты не человек, а прислужник дьявола. – Коротко отвечает инквизитор, а истязатель уже начинает крутить вентиль. Как же медленно растягивается кожа, мышцы. Засохшие ранки на спине, руках, ногах открываются и снова начинают кровоточить. После затишья снова боль. Суставы практически на пределе: еще один поворот и они выскочат с положенного места, но палач останавливается за секунду до этого и достает простой кинжал. Натянутая кожа и плоть легко расходятся от мелкой царапинки. Калечат ноги. Мукуро уже не сдерживается. Орет проклятия, ругательства. Слишком уж больно, от этой боли все барьеры срываются, забываешь, что надо оставаться спокойным и не доставлять им удовольствия лицезреть твою истерику.
- Теперь ты признаешь свою связь с дьяволом?
- Иди к черту! – Крик пронзительный, словно вместе с ним Мукуро выкрикнул кусок души.
- На виску его. – Хибари говорит спокойно, пленника несут к дыбе, ведь ходить он больше никогда не сможет...
Где-то из реального мира боли и спертого воздуха послышалось «Проходи» и на звук Рокудо открыл глаз. Лучше бы он этого не делал, ведь перед ним стояла его милая Хром, прижавшая к груди руки. Ее большие глаза смотрели с ужасом на то, во что превратился ее герой.
- Му... Мукуро... – Прошептала она, а после закрыла рот рукой, из глаз ее потекли слезы. Это было ужасно. Этот мир был ужасен.
- Значит, это твоя сообщница. – Было непонятно, толи Хибари спросил, толи утвердил, но Мукуро лишь ухмыльнулся
- Это местная дурочка. Влюбилась в меня по уши и побежала из дому. Дураками окажитесь, если будете ее мучить. Ко мне она не имеет никакого отношения. – Сказал Рокудо, пытаясь смотреть только в глаза этому скоту из-за которого они оказались здесь.
- А это мы спросим у нее. – Ответил Хибари. Только тут Мукуро заметил, что тут стоит еще один палач. По размеру туши и выражению морды он был очень похож на того, что сейчас спускал Мукуро с дыбы. Мышцы на ногах были разодраны, и искалеченный пленник просто рухнул на пол, не в силах пошевелиться. Он слышал, как его глупенькая Хром крикнула «Мукуро!», как кинулась к нему, но не добежала. Кто предоставит ему такое удовольствие в последний раз почувствовать ее нежное прикосновение?
- Ну, значится в мясорубку! – Сказал новый мясник. Рокудо тащили по полу, потому за ним оставался кровавый след. Он слышал всхлипы Хром, чувствовал оголенными нервами шершавость камня, отчаянье давно завладело разумом. Им конец.
Мукуро зафиксировали между двумя круглыми лопастями, из которых торчали шипы. За каждым из них встали палачи и запустили «колесо смерти».
- С него будет постепенно сниматься кожа, после мышцы, в конце концов раздробятся кости. – Инквизитор говорил даже с некоторым удовольствием, а девушка уже не могла стоять от охватившего ее ужаса – Ты же можешь прекратить его страдания. Признавшись, что вы вместе с ним призывали дьявола.
- Пошел ты к черту! – Мукуро орал, не давая Хром вставить слово. Он безумно хотел спасти хотя бы ее.
- Пожалейте его! – взмолилась девушка, она с легкостью перекричала и скрип лопастей и охрипшего человека, которым восхищалась. – Я во всем признаюсь! Прошу вас! Пощадите его! мы призывали дьявола, черта! Да кого угодно!
Хибари лишь ухмыльнулся, а лопасти продолжали крутиться. Во все стороны летели брызги крови, совсем скоро послышится хруст.
- Будьте вы прокляты! И вся ваша церковь тоже пусть будет проклята! Отпустите ее, черт бы вас побрал! – проклятия долетали неразборчивыми звуками. В скором времени лопасти сошлись, и между ними не осталось ничего, кроме кровавого месива. Послышался истошный вопль.
- Ведьму в клетку, завтра будем жечь.
Они заслужили это.
Мы просто хотели жить.
Спасибо за прочтение! Не скупитесь, пожалуйста, на комментарии, мне очень нужно знать какие чувства в вас вызвал этот фанфик и получилось ли у меня добиться нужного настроения.
и еще, внезапно, Мукуро...
*не з
Эх, отбетить бы...
не з.
и мне жалко малышку ХромОтбетить бы, ибо встречаются места, что режут глаз.Возможно, можно было бы побольше красочных моментов именно внутреннего состояния героевНо вы и так удовлетворили заказчика и я не хочу больше ничего говорить. =)
Спасибо Вам, и откройтесь, пожалуйста
Мне понравилось)
Бетить
Но как-то немного скомканно.
Не понравилось "Ойя". Все же не так стилистика, чтобы оставить его любимое восклицание.
Ладно, хоть без "Куфуфу" обошлось. Пытки описаны хорошо, но не хватает тошнотворности. Пожалуй, можно было бы добавить чуть больше жестокости.
Хотя "моисеев стул" был вполне прекрасен.
Не понравилось, что не раскрыли момент поимки Хром.
Сложно так же было с постоянным перескакиванием повествователя.
В остальном - читается весьма слаженно. Спасибо автору.
пысь: и хотелось бы больше Хибари.
это было сугубо личное мнение, которое не должно затрагивать душевных переживаний умных людей.
Заказчик, я лично хочу к вам обратиться и поблагодарить за заявку. Я сразу как ее увидела влюбилась и поняла "Я это напишу!". Тем более я вспомнила, что Мукуро вроде бы как отвлек на себя охрану, чтобы Кен и Чикуса смогли сбежать. Почему бы не сделать так, чтобы он поступил так же для Хром?
На счет того, что не расписала ее поимку объясню. Тут я хотела создать ощущение обреченности, ведь Мукуро пожертвовал собой ради Хром, но она тоже попалась. Представьте, вы жертвуете жизнью ради человека, а он сам подставляется ради вашего почти трупа. Напрасная жертва. Мне бы хотелось, чтобы читатели почувствовали такую же крохотную надежду, что Хром спасется, а после эта надежда исчезает одновременно для вас и для Мукуро. Раз вам не хватает этой сцены, то, скорее всего, этой атмосферы я не добилась.
Счастливый автор.
Благодарю в ответ, ибо счастие мне подарили )
Клятвы слова против воли прошепчут губы
Мне не дано знать, что сказало мне – "Прими!"...
Злое, как кровь, вино любит играть с людьми.
Когда Хибари Кея заходит в камеру, Мукуро смотрит на него, запрокинув голову назад и почти полностью закрыв глаза. Голос его, хриплый и неуверенный, едва можно различить, даже несмотря на то, что царит абсолютная тишина.
- Долго ещё? – Кея считает, что и этого слишком много, учитывая, как глубоко вилка впивается в горло Рокудо. Он подходит ближе и проверяет кожаный ремень – ещё немного и пленник задохнется. Но стальные шипы «вилки еретика впиваются в кожу так сильно, что и этого достаточно.
- Сколько угодно, пока ты не признаешься, ублюдок, - слова срываются с языка сами собой. Кея оттягивает голову Мукуро за волосы ещё дальше и почти слышит, как у того хрустят позвонки. – Или ты уже готов? – он искренне недоумевает, как у проклятого предателя церкви хватает сил на то, чтобы сплюнуть. Вязкая кровь застывает на подбородке и тягучей каплей стекает по шее. Мукуро морщится от омерзения, но молчит.
Хибари вдруг ловит себя на мысли, что ему хочется стереть это алое пятно. Слизнуть, вгрызться зубами в кожу и вырвать с куском кожи. Только невероятная сила воли, вытренированная за несколько лет, помогает удержаться.
- Мне кажется, ты готов меня трахнуть. Это так…не по-католически, - шиепит Мукуро, даже не открывая рта.
- Не стоит приписывать мне свои желания, - усмехается Кея и медленно расстегивает замок «вилки». – Принесите «Аиста», - чуть громче кричит он охранникам. В глазах фокусника явно виден страх, но ещё нет священного ужаса, нет признания. И святого прощения, значит, тоже нет.
Хоть, впрочем, ясно мне действительно одно:
Вы ненавидите меня - до плача,
И мне от этого смешно.
И мне от этого смешно.
- А тебе не кажется, что ты сам дьявол? – измученно смеется Мукуро, согнутый в позу эмбриона. – Замашки точно те же!
Хибари чувствует легкое возбуждение, когда подходит ближе и темная макушка так провокационно покачивается в районе его паха.
- Еретики путают бога и дьявола, это можно понять. Признание? – губы пересохли, а мерзкий пособник искусителя вскидывает взгляд и облизывает пересохшие губы.
- Отсосать тебе? – на секунду мир проваливается в неизвестность.
- Стул ведьмы! – стражники перешептываются, немного удивленные таким поворотом. Кея никогда не прибегал к этому средству – оно считалось слишком грубым для выяснения деталей. Жертвы сдавались слишком быстро, шли на любое сотрудничество, что отнюдь не гарантировало правдивости их признаний.
Против и за: ваша Честь и мое бесчестье,
Как же давно размотали боги эту нить,
Только вино одно это велит забыть.
Мукуро усмехается про себя, когда видит слишком яростный блеск в глазах Хибари. Он прекрасно знает этот фанатичный огонь – это значит, что человек сдался. Это значит, что победа все же на его стороне.
- Ну как, твоя вера помогает тебе быть настоящим судьей? – напоследок поиграть на нервах, прверить на прочность. И иглы, так упрямо впивающиеся в нежную кожу, почти не чувствуются. Когда к ногам подносят раскаленный прут, он только поджимает пальцы и закрывает глаза. Сжать зубы посильнее, впиться ногтями в ладони – так, чтобы перебить запах паленой плоти. А потом вновь почти обезумевшим взглядом сравнить себя с душой ненавистного инквизитора.
- Может, выпьем? – теряя созанание, он успевает выторговать себе ещё один день. Это не спасет его, но даст возможность дожить до дня рождения младшей сестры.
Гореть бы, верно, мне на медленном огне...
Вы ненавидите меня - до боли,
И это весело вдвойне.
- Тебя сожгут на рассвете, - Хибари устало потирает виски и протягивает заключенному бокал с вином. – У тебя есть последнее пожелание?
- Да, умри со мной, - невинный взгляд, так и провоцирующий на удар. Кея сжимает деревянный бокал так сильно, что по стенке ползет тонкая трещина. Он смотрит исподлобья на полыхающий красным глаз Мукуро и вдруг его пронзает такая простая, но уже слишком поздняя мысль.
- У тебя есть родные? – и по тому, как вздрагивает фокусник, как резко вскидывает взгляд и сглатывает, будто мальчишка, схваченный за кражей яблок, понимает – есть.
- Конечно! Моя любимая кобыла. А что, её вы тоже казните? – Хибари не верит своим глазам, когда Мукуро вдруг ухмыляется. Не понимает, как тот может быть так спокоен. Не верит, что можно вот так взять себя в руки. Мукуро смеется, стучит по столу ладонью, взрезая вены ржавыми иглами, и не может остановиться.
Пейте вино, пойте песни, пока поется,
Просто в камин бросьте еще немного дров,
Вы, как и я, один - в общем, сюжет не нов.
Когда первые лучи заглядывают в камеру, Кея застегивает на затылке пленника железный кляп. Чувствует облегчение от того, что больше не услышит язвительный голос, больше не вздрогнет от слишком правдивого комментария.
На дне бутылки ещё остается вино и глава инквизиции в один прием допивает его. Становится немного легче, но отвратительно-проницательный взгляд преследует его, будто еретику и не нужны слова. Кея трясет головой, когда ему начинает казаться, будто он слышит голоса.
- А я мог бы тебе пригодиться…а ведь мы похожи.
Кея случайно роняет бутылку и, собирая осколки, случайно режется о стекло. Ярко-красная кровь, почти как правый глаз Мукуро завораживает. И он не замечает охранников, уже пришедших за приговоренным к казни пленником.
- Подождите за дверью. Я выведу его, - хрипит Кея и поворачивается к демону. Он уверен – нормальный человек не смог бы так проникнуть в его сознание, завладеть его чувствами.
Хибари просовывает палец в отверстие железного кляпа, почти касается полости рта Рокудо.
- Я мог бы тебя задушить сейчас. На площади и не заметили бы. Ты хочешь умереть быстро?
- Нет, но я хочу, чтобы ты стоял и смотрел, как я сгораю, - отчетливо, чисто, как до поимки. Кея отшатывается назад и с силой отталкивает от себя Мукуро.
- Дьявол, - с удовлетворением отмечает он и тянет за кляп вверх. Рокудо, ослабленный настолько, что не в силах сам стоять на ногах, повисает на руке инквизитора. Хибари нравится ощущать власть. Нравится понимать, что сейчас жизнь зла в его руках.
- Тебя убьют перед казнью, - шепчет он на ухо Мукуро и, открыв дверь в камеру, толкает его на охранников. – Ведите.
Но разум, верно, утонул в "Дурной Крови".
Вы ненавидите меня так страстно,
В полшаге стоя от любви.
Мукуро стоит, привязанный к столбу, все тело горит от боли, но он знает ,что будет хуже. Единственное, чего он сейчас по-настоящему боится, это что Хибари не выполнит свое обещание. Он тянется разумом в толпу, ищет знакомые ниточки и верит, что сможет отыскать того, к кому успел привязаться за недолгие три дня.
- Ты здесь? Смотри, как красиво я буду гореть, - шепчет он так громко, как только может. Его шатает из стороны в сторону даже притом, что веревки врезаются в тело. – Потом расскажешь детям, каким красивым был дьявол.
И вдруг ловит слишком сильную волну ненависти. Такую чистую, что она почти кажется любовью. Это чувство вышибает его из себя. И, уже совершенно вне тела, он оглядывает толпу. Темно-серые глаза инквизитора сейчас кажутся божественно-чистыми.
- Я мог бы влюбиться, - касается его щеки призрачной рукой и вспыхивает, словно факел, одновременно с этим исчезая из мира. Оглянувшись, он замечает, как палач прячет в карман какую-то склянку.
Оглянувшись, он замечает, как палач прячет в карман какую-то склянку.
Хм... А на что был намек, если не секрет? Не, предположение есть, но все же.
Но написано вкусно,а внезапно человечный Хибари порадовал. )
*И нравится линия взаимосвязи любви-ненависти *__*
Откройтесь, знать буду)
товарищ з
Спасибо)
Селти
О, надо послушать) люблю Тэма)
Хибари же пообещал убить его перед сожжением)
Вот и автор)
в тексте слишком много очепяток) бета уже спит, а ворд почему-то их не выделил. Оо
а насчет "трахнуть" и "отсосать" я не знаю, чем их можно было бы заменить)
но я рад, что оно даже с корявостями нравится)
Хибари же пообещал убить его перед сожжением)
ага, спасибо))
Я где-то палюсь?)))
мне понравилось. хД
По-моему, любителей 1869 - вагон и маленькая тележка)
твой стиль легкоузнаваем