Она слишком долго слушает сбивчивые объяснения Тсунаёши. Занзас только делает вид, что все хорошо. На самом деле ему приносят виски почти сразу же, как в большую гостиную, в центре которой стоит огромный лакированный стол из орехового дерева, вваливается Тсунаёши в компании своих хранителей. Именно вваливается, и Адельхейд усмехается. Мальчишка. Так и не научился вести себя подобающе. Хаято смотрит на нее раздраженно, но ничего не говорит. По сути — она права, и Тсунаёши, спустя семь лет, все так же нелеп в костюме, стоимость которого могла бы на несколько месяцев обеспечить едой голодных детей жаркой Африки. — Не думала, что сказала это вслух, — она застенчиво прикладывает ко рту ладонь. В наигранной ее улыбке сарказм, смешанный с ядом. Адельхейд с удовольствием посмотрела бы на то, как умирает бестолковый десятый босс, пусть яды и не ее специализация. И вообще, она отошла от дел сразу же после свадьбы — так думают все вокруг, и даже Энма верит в непричастность Адельхейд к делам семейным. Адельхейд и не пачкает руки. Она почти не убивает. Но она умеет разговаривать с Занзасом. А Занзасу, кажется, нравится ей подыгрывать. И дарить ей подарки он тоже любит. На Рождество она получила голову премьер-министра Италии, который, к своему несчастью решился заигрывать с ней на глазах у Занзаса. Шимон и Вонгола работают вместе, их союз действителен более пяти лет. Не только в древности свадьбы скрепляли семьи прочнее иных договоров. — Я думаю, нам следует принять их предложение. Мы ничего не теряем. — Заканчивает Тсунаёши, теребя рукой темную полоску галстука, игнорируя Адельхейд. Взгляд его обращен только на Занзаса. — Мне нужно знать, что ты думаешь по этому поводу. К сожалению, — Хаято громко фыркает, — мы не можем начать операцию без твоего соглашения. Адельхейд заботливо отнимает у Занзаса стакан, пока тот смотрит на вырез ее летнего платья, которое они купили весной в Париже. Она уверена, Занзас не слушал Тсунаёши, поэтому решение придется принимать ей. «Хочу в сентябре в Париж», - думает она, объясняя Тсунаёши, почему им, ей и Занзасу, не выгодно вступать в дело. Занзас избаловал ее. Она никогда бы не подумала о Париже несколько лет назад, как о месте, где можно приятно провести время, ни как киллеру высшего разряда, а как обычной женщине, со всякими кофейнями, магазинами и сувенирными открытками, на которых изображена Эйфелева башня. Она не итальянка, а Сквало как-то заметил, что жена итальянского мафиози должна в дела мужа не вмешиваться, рожать детей и, конечно, быть женщиной кроткой и понимающей. Адельхейд умеет понимать Занзаса, быть кроткой и, возможно, она даже готова стать матерью его детей, но она не итальянка, поэтому не считает нужным следовать этим канонам. Позже, сказанное Тсунаёши, приходится повторить Занзасу, который устало стряхивает пепел с сигары в пепельницу. Он читает ленту новостей, ждет сообщение от Сквало из Нью—Йорка, но слушает Адельхейд. Она присаживается рядом с ним на широкий диван, подбирает под себя ноги и прислоняется лбом к его плечу. Молчит, читая вместе с ним о предстоящей конференции ООН, а потом спрашивает с улыбкой: — Ты бы убил для меня президента одной из стран Большой Восьмерки? Адельхейд целует Занзаса в плечо, а он поворачивает голову к ней, смотрит снизу вверх и молчит. Думает. Звонит телефон, и Адельхейд первая хватает трубку с низенького стеклянного столика напротив дивана. — Так убил бы? — Спрашивает она, смотря на Занзаса, а потом — на экран телефона. — Молчи, женщина. Твое место на кухне, — говорит он, сбрасывая вызов. — Занзас, это был Сквало. — Напоминает Адельхейд, поднимаясь с дивана. Она поправляет платье, оттягивает его вниз, нечаянно, сильнее, чем нужно, а Занзас раздражен после встречи с Тсунаёши. Он хватает ее за руку. На немой вопрос «куда» в его глазах, она отвечает: — На кухню. После — отдергивает руку и уходит. Вечером в спальне Занзас непривычно серьезен и молчалив. Адельхейд долго сидит перед зеркалом, расчесывая волосы. Он подходит к ней почти неслышно. Обычная женщина и не услышала бы, но она ведь не обычная. Адельхейд очаровательно улыбается своему отражению. Улыбку смывает с губ, когда Занзас наклоняется, отводя в сторону тяжелые локоны. Он целует ее в шею, коротко и сухо. Что—то вроде «извини». — Я думаю, нет ничего невозможного, — говорит он. — Я убью для тебя президента, — говорит он. И добавляет с улыбкой. — Женщина.
Автор, ваш Занзас восхитителен. А Тсунаеши оскорбительно убог. Мне очень понравилось исполнение, хотя от заявки я ожидала немного другого) Но теперь Х20 предстал передо мной в абсолютно другой атмосфере)
О черт, как же давно я здесь не была... Уже забыла, что я здесь заказывала, а мои заявки тем временем все еще исполняют))) Не могу передать словами, как я рада, что на мой любимый X20 пишут Очень понравилось, хоть и видела эту заявку по-другому. Спасибо вам, автор, и извините, что благодарю с таким опозданием)) Откроетесь?))
-
-
24.11.2010 в 22:57Она слишком долго слушает сбивчивые объяснения Тсунаёши. Занзас только делает вид, что все хорошо. На самом деле ему приносят виски почти сразу же, как в большую гостиную, в центре которой стоит огромный лакированный стол из орехового дерева, вваливается Тсунаёши в компании своих хранителей. Именно вваливается, и Адельхейд усмехается.
Мальчишка. Так и не научился вести себя подобающе.
Хаято смотрит на нее раздраженно, но ничего не говорит.
По сути — она права, и Тсунаёши, спустя семь лет, все так же нелеп в костюме, стоимость которого могла бы на несколько месяцев обеспечить едой голодных детей жаркой Африки.
— Не думала, что сказала это вслух, — она застенчиво прикладывает ко рту ладонь. В наигранной ее улыбке сарказм, смешанный с ядом. Адельхейд с удовольствием посмотрела бы на то, как умирает бестолковый десятый босс, пусть яды и не ее специализация. И вообще, она отошла от дел сразу же после свадьбы — так думают все вокруг, и даже Энма верит в непричастность Адельхейд к делам семейным.
Адельхейд и не пачкает руки. Она почти не убивает. Но она умеет разговаривать с Занзасом. А Занзасу, кажется, нравится ей подыгрывать. И дарить ей подарки он тоже любит. На Рождество она получила голову премьер-министра Италии, который, к своему несчастью решился заигрывать с ней на глазах у Занзаса.
Шимон и Вонгола работают вместе, их союз действителен более пяти лет.
Не только в древности свадьбы скрепляли семьи прочнее иных договоров.
— Я думаю, нам следует принять их предложение. Мы ничего не теряем. — Заканчивает Тсунаёши, теребя рукой темную полоску галстука, игнорируя Адельхейд. Взгляд его обращен только на Занзаса. — Мне нужно знать, что ты думаешь по этому поводу. К сожалению, — Хаято громко фыркает, — мы не можем начать операцию без твоего соглашения.
Адельхейд заботливо отнимает у Занзаса стакан, пока тот смотрит на вырез ее летнего платья, которое они купили весной в Париже. Она уверена, Занзас не слушал Тсунаёши, поэтому решение придется принимать ей.
«Хочу в сентябре в Париж», - думает она, объясняя Тсунаёши, почему им, ей и Занзасу, не выгодно вступать в дело.
Занзас избаловал ее. Она никогда бы не подумала о Париже несколько лет назад, как о месте, где можно приятно провести время, ни как киллеру высшего разряда, а как обычной женщине, со всякими кофейнями, магазинами и сувенирными открытками, на которых изображена Эйфелева башня.
Она не итальянка, а Сквало как-то заметил, что жена итальянского мафиози должна в дела мужа не вмешиваться, рожать детей и, конечно, быть женщиной кроткой и понимающей.
Адельхейд умеет понимать Занзаса, быть кроткой и, возможно, она даже готова стать матерью его детей, но она не итальянка, поэтому не считает нужным следовать этим канонам.
Позже, сказанное Тсунаёши, приходится повторить Занзасу, который устало стряхивает пепел с сигары в пепельницу. Он читает ленту новостей, ждет сообщение от Сквало из Нью—Йорка, но слушает Адельхейд.
Она присаживается рядом с ним на широкий диван, подбирает под себя ноги и прислоняется лбом к его плечу. Молчит, читая вместе с ним о предстоящей конференции ООН, а потом спрашивает с улыбкой:
— Ты бы убил для меня президента одной из стран Большой Восьмерки?
Адельхейд целует Занзаса в плечо, а он поворачивает голову к ней, смотрит снизу вверх и молчит. Думает.
Звонит телефон, и Адельхейд первая хватает трубку с низенького стеклянного столика напротив дивана.
— Так убил бы? — Спрашивает она, смотря на Занзаса, а потом — на экран телефона.
— Молчи, женщина. Твое место на кухне, — говорит он, сбрасывая вызов.
— Занзас, это был Сквало. — Напоминает Адельхейд, поднимаясь с дивана.
Она поправляет платье, оттягивает его вниз, нечаянно, сильнее, чем нужно, а Занзас раздражен после встречи с Тсунаёши. Он хватает ее за руку. На немой вопрос «куда» в его глазах, она отвечает:
— На кухню.
После — отдергивает руку и уходит.
Вечером в спальне Занзас непривычно серьезен и молчалив. Адельхейд долго сидит перед зеркалом, расчесывая волосы. Он подходит к ней почти неслышно. Обычная женщина и не услышала бы, но она ведь не обычная.
Адельхейд очаровательно улыбается своему отражению. Улыбку смывает с губ, когда Занзас наклоняется, отводя в сторону тяжелые локоны. Он целует ее в шею, коротко и сухо. Что—то вроде «извини».
— Я думаю, нет ничего невозможного, — говорит он.
— Я убью для тебя президента, — говорит он. И добавляет с улыбкой. — Женщина.
-
-
25.11.2010 в 01:37мимокрокодил
-
-
25.11.2010 в 11:57-
-
26.11.2010 в 20:30Мне очень понравилось исполнение, хотя от заявки я ожидала немного другого)
Но теперь Х20 предстал передо мной в абсолютно другой атмосфере)
-
-
29.01.2011 в 17:56Очень понравилось, хоть и видела эту заявку по-другому. Спасибо вам, автор, и извините, что благодарю с таким опозданием)) Откроетесь?))
блудный заказчик
-
-
30.01.2011 в 18:09А.[L]