P!-40.

[Hot Reborn!]

Тсуна|Tyl! Киоко| Tyl!P! Хару|Хаято.Киоко не может иметь детей, Хару соглашается стать сурогатной матерью.Хаято, заботясь о ней, влюбляется в неё за такую самоотверженность. Возможно, в финале Хару умрёт при родах,впрочем на усмотрение автора.

@темы: Кьоко, Хару, Тсуна

Comments

[Гость]

1039 слов, если верить ворду.

Она стала отдаляться. Потихоньку, незаметно, бочком уходила из чужого, неведомого ей счастья. Киоко не отходила от будущей матери своего ребенка ни на шаг, Тсуна искал хорошего психолога, а первые легкие тени под глазами Хару становились все более яркими.
Она ковыляла как уточка, в раскорячку, завернутая во все найденные Киоко кофты и куртки. Многослойность одежды уже не скрывала круглый живот. Хару наблюдала за веселой потасовкой своих друзей , не повзрослевших, казалось , ни на день после их первой встречи, и улыбалась, легко, но печально. Киоко, стоявшая рядом с подругой, сжимала ее отекшую ладошку, завернутую в мех варежки. Первый зимний снег под маленькими ножками, взвалившими на себя тяжесть чужого крохотного тельца, тихо поскуливал.
Тсуна отвлекается от игры в снежки и пропускает снежный комок, пущенный метким Гокудерой. Снег рассыпается в торчащих в разные стороны рыжих волосах, быстро тает и стекает со лба на щеки холодными каплями. Хаято подскакивает к боссу, применяя захват и весело смеясь, а Тсуна тихо просит его, не глядя в глаза:
-Присмотри за ней.
Хаято ничего не спрашивает и не уточняет. Он и сам все понимает, сам боится, что инстинкт возьмет верх над безграничной любовью Хару.
Девушке не нравится повышенное внимания хранителя урагана. Она стесняется своей полноты, краснеет, когда в маленькие туфельки не влезают ее отекшие ноги. Хаято безупречно вежлив с той, кто носит под сердцем ребенка обожаемого им босса, но от этого Хару еще сложнее. Она ведь помнит, как недолюбливал ее еще мальчишкой Хаято, и не понимает, в чем причина подобной реакции.
Хару все так же встречается с Киоко, как и раньше. За чашкой чая они обсуждают, в какой цвет стоит перекрасить детскую комнату и как ее обставить. Хару впервые за долгое время видит подругу такой счастливой. После того, как Киоко узнала, что никогда не сможет иметь детей, ходила как в воду опущенная. Ей казалось, что такой вот, ущербной, она будет не нужна своему мужу, боссу крупной мафиозной семьи. Тсуна делал все, что было в его силах: проводил с женой все свободные вечера, задаривал ее дорогостоящими подарками, водил в неожиданные и интересные места, но Киоко все это не радовало. Ей был нужен ребенок. Хару не выдержала страданий лучшей подруги и согласилась стать матерью вместо нее.
Они сходятся на голубом, Киоко заливисто смеется и прижимает к своей маленькой груди плюшевого мишку, купленного для будущего ребенка. Хару не может быть несчастной, глядя на сияющую подругу, но время от времени темная поверхность чая в кружке отражает неловкую, растерянную ее улыбку.
Гокудера не мог не заметить перемен в настроении подопечной. Что-то в его сердце неприятно покалывало при виде неуклюжей фигуры девушки. Однажды, проходя мимо цветочного магазина, он купил ей огромный букет белых роз, и очень удивился, обнаружив, зайдя к ней в гости на следующий день, их в мусорном ведре. С каждой прибавкой в весе Хару все больше погружалась в себя. Иногда Хаято приходилось часами стучатся в дверь, чтобы она ему открыла. Теперь его гнало к ней домой не только чувство отвественности, а еще что-то неуловимо тонкое. Такую силу, такую божественную любовь являла собой Хару, вынашивающая ребенка от любимого мужчины для лучшей подруги.
Гокудера чувствует, как каждое посещение Киоко бьет Хару под дых, и сам ощущает тоже самое, жалость и еще дикую боль, скапливающуюся где-то под желудком. Но ни разу не позволила себе Хару выдать свои истинные чувства.
Хаято больно, Хаято страшно, Хаято ничего уже не понимает, поэтому и прижимает вечером Хару к стене. Он просит ее со слезами в голосе оставить ребенка у себя, но девушка вымученно улыбается и отрицательно мотает головой. Гокудера смотрит ей в глаза и может выдержать ее чистый, незапятнанный никакой грязью взгляд. Такой взгляд Хаято видел на картинах, такой взгляд присваивали ангелам. Гокудера опускается на колени, дрожащими пальцами расстегивает светлую кофточку Хару снизу. У ангелов не бывает большого, упругого живота. В ангелах, помимо их чистоты, нет ничего. А в Хару есть. Гокудера слышит второе, тихое-тихое сердцебиение и чувствует, как нерожденный еще малыш протягивает свою крошечную ручку ему навстречу.
Вниз по округлому животу текут слезы, и точно такие же слезы падают на светлую голову Хаято. Он, не вытирая глаз, подхватывает Хару на руки,и несет в спальню, не замечая тяжести тела. Кладет девушку на прохладную простынь, словно ненормальный подается навстречу ее некрасивому телу. Каждый сантиметр ее кожи покрывает мокрыми солеными поцелуями. Обхватывает ее запястье холодными руками, приживается к тыльной стороне ладони щекой и шепчет что-то понятное только им двоим…
На следующий день ее увозят в больницу. Преждевременные роды, объясняет врач, молитесь. Киоко склеивает ладони вместе и, прижав их к подбородку, быстро-быстро, сбиваясь от волнения, шепчет что-то, обращаясь к небу. Обхватившая ее хрупкие плечи рука Тсуны дрожит. Гокудера стоит спиной к боссу и его жене, не в силах от душащих страха и злости взглянуть на них.
Наконец выходит молодой доктор в белом халате и, нервно теребя повязку , тихо спрашивает, кого спасать : мать или ребенка.
Коротко взвизгивает Киоко, и, прижав холодные руки к лицу, рыдает. Гокудера кидает отсутствующий взгляд на врача. Смысл сказанных им слов не сразу доходит до влюбленного хранителя урагана.
-Мать, мать, конечно мать! – Бормочет Киоко себе в ладони.
- Спасите мать. – Ровно просит Тсуна.
Доктор не слушает их, а смотрит на Гокудеру, словно ждет ответа только от него.
-Вы же отец?
- Вообще-то…- Начал Тсуна, но Гокудера перебил его:
-Да. Я.
- Мне спасать вашу… жену?
-Да… - Хаято прикрывает глаза, из-под густых ресниц катятся горькие редкие слезы.- Спасите ее, пожалуйста.
Тсуна поцеловал рыдающую жену в висок. Шепнул что-то ей в светлые волосы и встал. Киоко непонимающе смотрит на уходящего мужа и трясется всем телом. Ее душит несорвавшийся с посиневших губ крик.
Тсуна на ватных ногах прошел по белоснежному длинному коридору, завернул, отыскал нужную дверь и поспешил из больницы, чтобы поймать сгорбившуюся в спине медсестру. К своей груди женщина прижимала маленький сверток. Савада подошел к ней, отдернул одной рукой краешек покрывала, скрывающего маленькое тельце.
-Сын…- Тсунаеши провел дрожащим указательным пальцем по маленькой белоснежной щеке и повторил, сглатывая слезы. –Сын…
Ему не стали давать имени. На маленькой гранитной табличке вывели одну только дату. Один день – и рождения, и смерти. Гокудера не виделся с Хару после родов. Мертвый ребенок лег между ними стеной.
- Ты же понимаешь, что теперь все? – Спросила девушка, когда они впервые за долгое время встретились, столкнувшись у крохотной могилки. –Понимаешь, что ничего и никогда уже не будет между нами хорошего?
- Понимаю. – Кивнул головой Гокудера и молча проводил взглядом уходящую в туманное утро тощую фигурку.

[Veni Vidi Vici]

Спасибо за исполнение.В целом,мне понравилось. Правда отбетить бы, много повторяющихся слов и местами скомканно. Отдельный респект за близость Хаято и Хару, очень трогательно. откроетесь?

Заказчик.

[Гость]

смысл?