дарк тсуна такой дарк. и да, оно бессмысленно чуть более, чем полностью.
811
- Скажи, Гокудера, - Тсуна тихо закрывает за собой дверь гостиничного номера. - Кого ты любишь? Легко щелкает выключателем и в темноте безошибочно находит путь до дивана, на котором сидит Гокудера. Диван длинный и широкий, из дорогой черной кожи, гладкий и почти безупречный - такую ткань приятно резать острым ножом, она поддается, словно кожа человека. Тсуна не уверен, но готов поспорить, что Гокудера сейчас точно такой же - застывший, будто статуя, вросший в мягкую обивку, его лицо освещает блеклый свет, красиво подчеркивая точеный профиль в этом почти кромешном мраке. Тсуна не уверен, но ему кажется, что он мог бы порезать Гокудеру, прямо сейчас, из чистого любопытства - что же там, в его Хранителе, в его голове? Тсуна не уверен и не хочет себя провоцировать, поэтому подходит сзади, кладет руку напарнику на плечо и говорит: - Скажи, - отмечает отдаленный вой скорой помощи где-то там, за окном их десятого этажа. - Ты меня любишь, Хаято? Замечает, как вздрагивает Гокудера от звука собственного имени, решает не обращать внимания и продолжает: - Конечно, любишь. Иначе, что ты здесь делаешь? - Савада издает краткий смешок, словно только что пошутил. - А знаешь, Хаято, что такое любовь? Гокудера незаметно сглатывает волнение и делает вдох глубже обычного. Поворачивает голову и, прикрыв глаза, касается губами руки Десятого, слабо трется щекой о запястье. Гокудера вспоминает, как сделал это впервые - Тсуна тогда отскочил от него, как ошпаренный, но потом сам попросился в объятия и еще долго тыкался губами то в шею, то в подбородок, пока не набрался смелости дотянуться до губ. Гокудера целует пальцы Десятого, вспоминая и не понимая, куда пропал Тсуна, его Тсуна? Что с ним сотворила мафия, во что превратила власть? Этот Савада Тсунаеши уже не тот, кому он клялся в вечной преданности и оставался верен несмотря ни на что, ради которого был готов жить и забирать жизни других. Этот Савада уже не тот, но Гокудера помнит долгий срок своего счастья с ним и все еще любит. - Ты знаешь, Хаято, что любовь приносит не только радость и наслаждение? - Тсуна невпопад цокает языком и не спешит убирать руку. - Еще она приносит боль, веришь? Ну? Чего ты молчишь, Го-ку-де-ра-кун? Тсуна произносит это медленно, по слогам и с явной издевкой, будто передразнивая кого-то, кого и сам не знает, кого-то, кем он был давно, но сейчас не помнит. У него холодные руки, отмечает Гокудера, он не спал два дня, он не в своем уме, он не Савада, отмечает Гокудера, начиная лихорадочно забивать голову чем угодно, только не прошлым. Внезапно мысль о том, что Десятый Босс Вонголы просто умер давным-давно, и сейчас его место по ошибке занимает эта жалкая копия, кажется не таким уж плохим вариантом. - Ты любишь боль, Хаято? Рука Савады с плеча поднимается вверх, к волосам, гладит и теребит неспокойно, и Гокудера мысленно готовится к резкому рывку, удару чем-то тяжелым, пистолету у виска, еще чему-то, главное, он мысленно готовится, и все становится на один тон проще. - Только как синоним к вашему имени, Джудайме. - голос получается приличнее, чем ожидалось, и Гокудера едва улыбается, вопреки горечи поперек горла. - Пра-авильно, Гокудера-кун. - довольно тянет Савада и сжимает пряди отросших волос сильнее. - Ты любишь, значит, должен быть благодарен. - За вас или за боль? Тяжелеет кобура пистолета под пиджаком, мигом становится жарко, тесно, невыносимо. Под этим взглядом, этой рукой невозможно сидеть спокойно, диван прогинается и холодные звезды за стеклами, кажется, начинают греть, печь, выжигать. Гокудера не знает, к чему приведет подобный разговор, и в этот раз незнание пугает даже больше, чем возможность убитым прямо здесь и сейчас. Убитым, сожженным, расчлененным, избитым, расколотым. Тсуна долго молчит, прежде чем дернуть волосы Гокудеры назад, резко и сильно, с размаху впечатать его лицо в длинную спинку дивана - толку никакого, она слишком мягкая. Через секунду в руке Савады появляется пистолет, и с более сильным размахом его рукоять находит щеку Хаято, потом висок, чуть позже в ход идут кулаки и посторонние предметы, но Тсуна сходит с ума быстрее плохого исхода, он сам не знает, что хочет сделать со своим Хранителем - жестоко избить до полусмерти или прижать к себе, заставить остаться с собой. За минуту до своего ухода Тсуна вдруг выпрямляется, впускает в себя равнодушие и одергивает помятые рукава дорого пиджака. Он снова спокоен, как пару мгновений назад, когда его сознание еще было под контролем, когда рука еще лежала на плече Гокудеры, а слова пытались уничтожить его самого. Тсуна оставляет Хаято, покорного и безропотного, лежащим на полу и даже не смотрит на кровь на губах, носу, правом виске. - Ты должен быть благодарным, Гокудера-кун, помни это. - слегка трясет головой, словно так все проблемы исчезнут, тяжело вздыхает у двери. Гокудере не больно, в схватках и на миссиях он переживал и не такое, только вот осадок в голове остается гораздо больше обычного, и он повторяет: - За вас или за боль? - А это не одно и то же? - оборачиваясь, искренне удивляется Тсуна. И, не колеблясь, уходит, боясь услышать правильный ответ.
127 слов бреда, фраза так и не звучит. Непонятный самому автору стиль. На одобрение даже и не надеюсь.
У тебя в ладонях весь мир. Необъятный, грязный, порочный. Его надо очистить, отмыть, а жизнь без тьмы не строится. У тебя в ладонях ключи от всех замков. Открывай, бери, пользуйся, а ведь тайну узнать иной раз так хочется. У тебя в ладонях ключи от всех душ. Отпирай, смотри, наслаждайся, а узнавать все порывы так нравится. У тебя в ладонях все прошлое. Страшное, ужасное, опасное, а порой ведь так надо исправиться. У тебя в ладонях все будущее. Неизведанное, непонятное, светлое, и на хороший конец всегда так приятно надеяться. У тебя в ладонях сегодняшний миг. Полный счастья, тоски, печали, и может, когда-нибудь, у меня получится с этим справиться. У тебя в ладонях мое сердце. Молодое, больное, изношенное. Оно хочет любви, тепла и ласки, а в жизни и любовь колется.
Мне понравилось. Оно действительно коротко и отрывочно - и тянет не на фик, а, скорее, на моментальный снимок любительским фотоаппаратом. Но в этом снимке - почти точно схвачены эмоция и настроение. Выраженная наивно, но искренне. )) Молодой человек писал, и про молодого же - еще очень неискушенного практически, но пока не разучившегося чувствовать порывисто и чуть наивно. ))
-
-
22.02.2011 в 00:54и да, оно бессмысленно чуть более, чем полностью.
811
- Скажи, Гокудера, - Тсуна тихо закрывает за собой дверь гостиничного номера. - Кого ты любишь?
Легко щелкает выключателем и в темноте безошибочно находит путь до дивана, на котором сидит Гокудера. Диван длинный и широкий, из дорогой черной кожи, гладкий и почти безупречный - такую ткань приятно резать острым ножом, она поддается, словно кожа человека. Тсуна не уверен, но готов поспорить, что Гокудера сейчас точно такой же - застывший, будто статуя, вросший в мягкую обивку, его лицо освещает блеклый свет, красиво подчеркивая точеный профиль в этом почти кромешном мраке. Тсуна не уверен, но ему кажется, что он мог бы порезать Гокудеру, прямо сейчас, из чистого любопытства - что же там, в его Хранителе, в его голове? Тсуна не уверен и не хочет себя провоцировать, поэтому подходит сзади, кладет руку напарнику на плечо и говорит:
- Скажи, - отмечает отдаленный вой скорой помощи где-то там, за окном их десятого этажа. - Ты меня любишь, Хаято?
Замечает, как вздрагивает Гокудера от звука собственного имени, решает не обращать внимания и продолжает:
- Конечно, любишь. Иначе, что ты здесь делаешь? - Савада издает краткий смешок, словно только что пошутил. - А знаешь, Хаято, что такое любовь?
Гокудера незаметно сглатывает волнение и делает вдох глубже обычного. Поворачивает голову и, прикрыв глаза, касается губами руки Десятого, слабо трется щекой о запястье. Гокудера вспоминает, как сделал это впервые - Тсуна тогда отскочил от него, как ошпаренный, но потом сам попросился в объятия и еще долго тыкался губами то в шею, то в подбородок, пока не набрался смелости дотянуться до губ.
Гокудера целует пальцы Десятого, вспоминая и не понимая, куда пропал Тсуна, его Тсуна? Что с ним сотворила мафия, во что превратила власть? Этот Савада Тсунаеши уже не тот, кому он клялся в вечной преданности и оставался верен несмотря ни на что, ради которого был готов жить и забирать жизни других. Этот Савада уже не тот, но Гокудера помнит долгий срок своего счастья с ним и все еще любит.
- Ты знаешь, Хаято, что любовь приносит не только радость и наслаждение? - Тсуна невпопад цокает языком и не спешит убирать руку. - Еще она приносит боль, веришь? Ну? Чего ты молчишь, Го-ку-де-ра-кун?
Тсуна произносит это медленно, по слогам и с явной издевкой, будто передразнивая кого-то, кого и сам не знает, кого-то, кем он был давно, но сейчас не помнит. У него холодные руки, отмечает Гокудера, он не спал два дня, он не в своем уме, он не Савада, отмечает Гокудера, начиная лихорадочно забивать голову чем угодно, только не прошлым.
Внезапно мысль о том, что Десятый Босс Вонголы просто умер давным-давно, и сейчас его место по ошибке занимает эта жалкая копия, кажется не таким уж плохим вариантом.
- Ты любишь боль, Хаято?
Рука Савады с плеча поднимается вверх, к волосам, гладит и теребит неспокойно, и Гокудера мысленно готовится к резкому рывку, удару чем-то тяжелым, пистолету у виска, еще чему-то, главное, он мысленно готовится, и все становится на один тон проще.
- Только как синоним к вашему имени, Джудайме. - голос получается приличнее, чем ожидалось, и Гокудера едва улыбается, вопреки горечи поперек горла.
- Пра-авильно, Гокудера-кун. - довольно тянет Савада и сжимает пряди отросших волос сильнее. - Ты любишь, значит, должен быть благодарен.
- За вас или за боль?
Тяжелеет кобура пистолета под пиджаком, мигом становится жарко, тесно, невыносимо. Под этим взглядом, этой рукой невозможно сидеть спокойно, диван прогинается и холодные звезды за стеклами, кажется, начинают греть, печь, выжигать. Гокудера не знает, к чему приведет подобный разговор, и в этот раз незнание пугает даже больше, чем возможность убитым прямо здесь и сейчас. Убитым, сожженным, расчлененным, избитым, расколотым.
Тсуна долго молчит, прежде чем дернуть волосы Гокудеры назад, резко и сильно, с размаху впечатать его лицо в длинную спинку дивана - толку никакого, она слишком мягкая. Через секунду в руке Савады появляется пистолет, и с более сильным размахом его рукоять находит щеку Хаято, потом висок, чуть позже в ход идут кулаки и посторонние предметы, но Тсуна сходит с ума быстрее плохого исхода, он сам не знает, что хочет сделать со своим Хранителем - жестоко избить до полусмерти или прижать к себе, заставить остаться с собой.
За минуту до своего ухода Тсуна вдруг выпрямляется, впускает в себя равнодушие и одергивает помятые рукава дорого пиджака. Он снова спокоен, как пару мгновений назад, когда его сознание еще было под контролем, когда рука еще лежала на плече Гокудеры, а слова пытались уничтожить его самого.
Тсуна оставляет Хаято, покорного и безропотного, лежащим на полу и даже не смотрит на кровь на губах, носу, правом виске.
- Ты должен быть благодарным, Гокудера-кун, помни это. - слегка трясет головой, словно так все проблемы исчезнут, тяжело вздыхает у двери.
Гокудере не больно, в схватках и на миссиях он переживал и не такое, только вот осадок в голове остается гораздо больше обычного, и он повторяет:
- За вас или за боль?
- А это не одно и то же? - оборачиваясь, искренне удивляется Тсуна.
И, не колеблясь, уходит, боясь услышать правильный ответ.
-
-
22.02.2011 в 09:49-
-
22.02.2011 в 10:25не з.
-
-
22.02.2011 в 14:29а
-
-
22.02.2011 в 19:23И вычитка бы не помешала.
-
-
24.02.2011 в 18:24Но отбетить надо. Согласна с Гокудерочка
-
-
27.02.2011 в 20:54Заказчик-десу.
-
-
27.02.2011 в 22:55а
-
-
27.02.2011 в 22:59Заказчик.
-
-
27.02.2011 в 23:49а
-
-
28.02.2011 в 20:25автор, который мимокродил и который жуть как любит дарк Тсуну и пишет про него
-
-
28.02.2011 в 20:27-
-
01.04.2011 в 23:49У тебя в ладонях весь мир. Необъятный, грязный, порочный. Его надо очистить, отмыть, а жизнь без тьмы не строится.
У тебя в ладонях ключи от всех замков. Открывай, бери, пользуйся, а ведь тайну узнать иной раз так хочется.
У тебя в ладонях ключи от всех душ. Отпирай, смотри, наслаждайся, а узнавать все порывы так нравится.
У тебя в ладонях все прошлое. Страшное, ужасное, опасное, а порой ведь так надо исправиться.
У тебя в ладонях все будущее. Неизведанное, непонятное, светлое, и на хороший конец всегда так приятно надеяться.
У тебя в ладонях сегодняшний миг. Полный счастья, тоски, печали, и может, когда-нибудь, у меня получится с этим справиться.
У тебя в ладонях мое сердце. Молодое, больное, изношенное. Оно хочет любви, тепла и ласки, а в жизни и любовь колется.
-
-
03.04.2011 в 22:25Оно действительно коротко и отрывочно - и тянет не на фик, а, скорее, на моментальный снимок любительским фотоаппаратом. Но в этом снимке - почти точно схвачены эмоция и настроение. Выраженная наивно, но искренне. )) Молодой человек писал, и про молодого же - еще очень неискушенного практически, но пока не разучившегося чувствовать порывисто и чуть наивно. ))
Спасибо. ))