W-24.

[Hot Reborn!]

Тсуна | Гокудера. Гокудера в коме, Тсуна засыпает у его кровати. Боги всех времён и народов, Суд, кошмары. Спасти ценой своей души/жизни.

@темы: Тсуна, Хаято

Comments

[Гость]

3253 слова.

Тсуну вышвырнули в коридор, как щенка, и он прилип к стеклу, распластался ладонями, оставляя влажные следы. За стеклом было шумно. Метались врачи, верещали приборы, взблескивала трубка капельницы и хромированные поручни койки, и только Гокудера лежал неподвижно, как кукла.
Это как представление, спутано подумал Тсуна. Смешная пантомима. Все бегают вокруг куклы, а кукле всё равно.
Затем всё как-то незаметно закончилось, врачи угомонились, а самый замотанный и представительный вышел в коридор и тихим голосом сказал, что Гокудера впал в кому.
Тсуна ничего не понял.
Как - в кому? Он же только что со мной разговаривал. У него была забинтована голова, и на груди краснели царапины от осколков бетона, и он стискивал одеяло, как будто ему больно. Но он разговаривал!
Врач вздохнул. Объяснил. Было много длинных слов, и Тсуне показалось, что врач просто заговаривает ему зубы. Тсуна оборвал его и спросил - когда Хаято выйдет из комы? На что врач ответил, что они будут делать всё возможное.
Качался светлый больничный потолок. Качался белый халат уходящего по пустынному коридору врача. Тсуна стоял у стекла и смотрел на куклу-Гокудеру. Вспомнил, что надо позвонить Ямамото или Реборну.
Ямамото сказал в трубку, что они уже едут. Кто-то спрашивал издалека, как там Гокудера и надо ли купить апельсин. Затем в телефоне возник Реборн и скрипучим равнодушным голосом поздравил Тсуну с тем, что тот не смог защитить своего Хранителя. Тсуна осторожно отключил телефон, а затем разбил о пол.
Гокудера лежал с безразличным восковым лицом. Тсуна закрыл глаза рукавом и расплакался.

В половине седьмого вечера встало сердце. Тсуна, обмирая, смотрел, как тело Гокудеры выгибается под разрядами дефибриллятора. По чёрному экрану у койки бежала ровная зелёная линия, и Тсуна ненавидел эту линию всей душой.
После третьего разряда линия скакнула зигзагом вверх, и Тсуна без сил прислонился к стене.

Около десяти вечера начались проблемы с дыханием. Приборов стало ещё больше. Апельсины, купленные Хару, лежали в пакете на кресле. Тсуна иногда доставал один и нюхал - яркий цитрусовый запах его успокаивал.

Глухой ночью, которая тянулась, как расплавленная резина, Тсуне разрешили зайти в палату. Заходя, Тсуна зачем-то спросил, сколько времени. Оказалось, без десяти три.
Почему-то вспомнился фильм про несчастную девушку Эмили Роуз.
Гокудера был таким бледным, что терялся в складках одеяла. На лице у него поблескивала кислородная маска. Бинты на голове делали его похожим на раненого солдата из американского фильма про войну. Тсуна встал рядом с койкой, не решаясь сесть. Ему было страшно прикасаться к Гокудере - казалось, что приборы могут заверещать, стоит только подышать на него. Тсуна сел на пол и положил голову на край койки. Рука Гокудеры оказалось прямо перед глазами, и Тсуна стиснул тёплые неподвижные пальцы. Не было воспоминаний, не было мыслей - только серый мутный поток в голове и айсберги страха, плывущие по нему.
Тсуна заснул в тот момент, когда большие часы в холле больницы показали ровно три часа пополуночи.

Во сне было лето. Синело высокое тёплое небо, ветер вздувал полы ветровки, и по траве скользила лохматая тень от листвы. Где-то шумела река. Тсуна шёл по тропке - в земле был виден четкий след велосипедных шин.
Тсуна точно знал, что должен кого-то найти.
Тропка оборвалась, выйдя на залитый солнцем луг. Тсуна сощурился на яркий свет, стащил ветровку и вдруг увидел далеко впереди, за качающейся высокой травой, тёмную худую фигуру. Человек быстро удалялся. Солнце вспыхнуло на светлых волосах, и Тсуна кинулся в море травы.
- Гокудера! - крикнул он. - Гокудера, стой!
Гокудера уходил, не оборачиваясь. Тсуна бежал, задыхаясь, и солнце палило, припекало плечи, и шумел ветер в траве, и качались мелкие жёлтые цветы на изломанных стеблях. Тсуна спотыкался за корни и проваливался в невидимые маленькие овраги, ноги пропадали в кроличьи норы - а Гокудера шёл быстро и ровно, как будто по дорожке в парке, а не по дикому лугу.
- Гокудера-а-а! - заорал Тсуна, надрываясь. Впереди замаячило что-то странное, и Тсуна успел удивиться - стена? Откуда высокая стена на лугу? - как вдруг споткнулся и упал. Запах близкой земли и цветов ударил в нос. Тсуна сел и на мгновение потерялся в море качающейся зелени.
В траве кто-то пробежал. Тсуна подумал о мелкой красноглазой твари с острыми зубами, быстро встал и увидел высокий откос, покрытый валунами. Это его он только что принял за стену посреди поля.
Гокудера стоял перед откосом, ярко выделяясь тёмной курткой на фоне выбеленных солнцем каменных лбов. Тсуна пошёл к нему, чувствуя нехорошее.
Он был метрах в семидесяти от откоса, когда Гокудера полез на камни. Тсуна похолодел. Под палящим солнцем, разгорячённый бегом, он остро почувствовал озноб на мокрой спине. Он кинулся вперёд, пытаясь закричать, но сорванное горло не слушалось.
Гокудера лез наверх. Даже издали Тсуна видел, как ненадёжны камни. Легко было представить, как валун весом под центнер сдвигается с места и катится вниз, образуя лавину. Тсуна глубоко вдохнул и закричал так, что в горле завибрировало и как будто порвалось:
- Хаято-о-о!!
Голос сломался и пропал. Тсуна закашлялся.
Гокудера обернулся, и Тсуна подпрыгнул, взмахнул руками.
- Слезь! - хрипло каркнул он. - Пожалуйста! Это опасно!
Гокудера смотрел на него сквозь летний прозрачный воздух, и Тсуне показалось, что тот его не узнаёт. Он хотел было заорать - это я, Десятый! - но Гокудера отвернулся и полез дальше.
Тсуна подлетел к подножию откоса, когда Гокудера был уже метрах в пяти от земли. Остановился, не зная, что делать. Светлые каменные лбы резали глаза, по одному пробежала ящерица, странно похожая на Леона.
- Гокудера! - беспомощно позвал Тсуна. - Остановись! Давай вернёмся, а?
Гокудера оторвал руку от камня, за край которого подтягивался, и помахал ею. Как попрощался. Тсуна вцепился в волосы.
- Да что же это, - вырвалось у него.
Он потрогал тёплый каменный бок и вдруг решился - поставил на него ногу и полез наверх. Но нога тут же соскользнула, и Тсуна упал, больно проехавшись рёбрами по краю. Вскочил, тяжело дыша, полез снова. Мелкий валун вывернулся из-под руки. Тсуна взвыл, полез на большой, надёжно вросший камень, но тот накренился, низко и страшно проскежетав. Тсуна облился холодным потом, представив, как валун раздробит ему кости. Задрал голову, пытаясь разглядеть Гокудеру в сиянии солнца, и обнаружил, что тот смотрит на него.
На мгновение всё стихло. Тсуна таращился на Гокудеру, растеряв все слова и просьбы.
- Десятый, не лезь, - сказал Гокудера, и его голос потонул в шуме травы и ветра. - Это моя жизнь. Камни - мои поступки. Ты не пройдёшь.
- Вернись, - задыхаясь, попросил Тсуна. - Ты же насовсем уходишь, ну не надо, пожалуйста!
Глаза Гокудеры - стоячая вода в озере, отражение этого пустого неба и дикого луга. У живых не бывает таких глаз, подумал Тсуна.
- Не иди за мной, - сказал Гокудера и полез дальше.
Тсуна оцепенел. Застыв, он наблюдал, как Гокудера лезет всё выше и выше, как редкие камни падают из-под его ног и катятся вниз, поднимая пыль.
Он очнулся, когда понял, что Гокудера совсем близко от края откоса. Паника надулась в его груди, упёрлась в горло, и Тсуна полез следом - торопясь, срывая ногти и набивая синяки о твёрдые каменные лбы.
Где-то в параллельном сне Тсуна лез в стылую речную воду, тёмную, как предрассветная тьма, а угрюмый паромщик увозил Хаято на другой берег.
Ещё - Тсуна бежал сквозь толпу незнакомых людей, разыскивая Гокудеру, и клубился туман, и сиял далеко впереди горизонт, и кто-то в толпе сказал Тсуне, что лучше бы ему, живому, здесь не быть.
Ещё - Тсуна метался по коридорам адской канцелярии, и чёрт-лоча со знаками чиновника среднего ранга кричал на него, чтобы он убирался обратно в подлунный мир, и что Владыка Янь-Ло устроит всем разнос, если опять обнаружит в Преисподней живого!
Ещё - Тсуна верхом на олене мчался сквозь метель, оставив позади избу без дверей и старую мудрую финку, а впереди раскинулись бескрайние ледяные пустыни Страны Мёртвых, где никогда не бывает света, зато сияют в темноте дворцы северных ветров.
Ещё - Тсуна шёл по радуге к белым стенам города, и кружили в небе два ворона, и гремела в отдалении тренировка на мечах, повторяющаяся изо дня в день.
Ещё...

Затекла поясница. Пикнул предупредительно прибор, и Тсуна чуть сдвинулся, не выпуская пальцев Хаято из ладони.

[Гость]

В зале было жарко.
Боги септов с шумом и перешёптываниями рассаживались по скамьям. Выкрашенные яркой лазурью колонны с цветами-капителями источали холод, и каждый норовил сесть к ним поближе. Нарет-Хеметет рассказывал что-то вполголоса Уабуи - слышались обрывки слов про беспорядки у Огненной реки и странное происшествие у Седьмых Ворот.
Вошёл Тот - очень высокий, прямой, с деревянным ящиком в руках. Сел за свой стол и тут же скрылся в полутьме, как будто исчезнув из зала. Он очень не любил привлекать к себе внимание. У подножия весов вдруг оказался Анубис - непонятно, появился он только что или был там, ещё когда септы обменивались новостями в приёмной. Амат, разинув зубастую крокодилью пасть, бухнулась на бок и подставила Анубису брюхо - почесать. Анубис рассеянно почесал, и Амат задрыгала в воздухе когтистой львиной лапой. Хвост с сухим шорохом мёл пол.
А потом вошёл Озирис.
В зале тут же запахло близкой водой, мокрым илом и зеленью - как пахнет в зарослях тростника на берегу реки. За Озирисом по полу и стенам протянулись нежные молодые побеги, и брызнул из колонны холодный искристый родник. Тот встал, склонил голову - клюв блеснул серебром, - и Озирис на ходу махнул ему рукой. Анубис не поприветствовал, только обернулся и посмотрел тёмными непроглядными глазами, и Озирис быстро улыбнулся ему.
Септы вскочили и нестройным хором затянули славословия. Амат рыкнула, и септы умолкли.
- Что-то происходит с утра, - не глядя на Озириса, сказал Тот из своей полутьмы. - Что-то странное на пути из мира живых.
- Хорошо.
Тот поднял глаза:
- Хорошо?
Озирис пожал плечами:
- Интересно. Разве нет?
Анубис, стоя за весами, улыбнулся краем губ и даже дёрнул Амат за хвост. От его улыбки в зале свежо и остро запахло лекарственной мазью.
Озирис сел на трон. Септы тут же смолкли и насупились. Анубис толкнул Амат в бок, и та села, обвила колонну весов хвостом. В наступившей тишине отчётливо журчал родник, бивший из расколовшейся колонны.
- Начинается суд, - тихо сказал Озирис, и исполинские каменные врата, вырубленные из скал с Края Мира, со скрежетом и стоном распахнулись. Взвилась пыль, в зал вылился белый полуденный свет и сухой жар огня. В проёме сияло знойное светлое небо и дорога, прямая, как стрела, и виднелись арки девяти распахнутых Врат. За дымкой и песчаными ветрами неровно мерцало зарево Огненной Реки.
На фоне этого ослепительного полудня темнел силуэт пришедшего на суд человека.
- Войди, душа, - сказал Озирис, и приказа в его голосе было столько же, сколько приглашения.
Человек вошёл.

Тсуна бежал сквозь раскалённый сухой воздух, ныряя в тень огромных ворот, как в воду. Дыхание рвалось наружу хрипами и стонами. Тсуна стискивал зубы и считал про себя шаги - раз-два-три, раз-два-три... Кроссовки громко шаркали по белым плитам дороги.
Позади осталась река огня и восемь врат. В сияющем небе, растворившем в себе солнце, кружил сокол. Когда Тсуна пробегал под пятыми вратами, птица облетела его кругом и уселась на перекладину. У сокола были умные золотые глаза, и Тсуна чувствовал его взгляд на своей спине.
Впереди чернел провал входа в храм.
Здесь нет другой дороги, значит, Гокудера вошёл в него.
А вдруг там лабиринт? Вдруг Тсуна не найдёт его?
От этой мысли Тсуна подпрыгнул и попытался бежать быстрее, но тут же посунулся носом вперёд и чуть не растянулся на белых плитах. Снова побежал медленно, шаркая подошвами и взмахивая руками для равновесия.
Если бы он упал, он бы уже не встал. Так бы и остался лежать, заносимый песком и медленно тлеющий под кипельным полуденным солнцем.
А в храме, наверное, прохладнее.
Когда Тсуна, наконец, добежал, он не поверил своим глазам. Исполинские статуи мелькнули мимо, песочного цвета свод навис над головой. Тсуна с размаху влетел в тень и тут же ослеп. Прислонился к стене, загнанно дыша и часто моргая. В горле и под языком саднило, во рту чувствовался привкус крови. Тсуна прижал руку к груди и, щурясь, огляделся.
Гокудера был прямо перед ним.
Он неподвижно стоял, задрав подбородок и сжав руки в кулаки. Свет падал на его спину и волосы, и Гокудера сиял, как контрастный кадр, на фоне полутьмы зала.
Тсуна шагнул к нему. Ноги подогнулись, и он упал на одно колено.
- Хаято, - прошептал он. Гокудера оглянулся и изменился в лице.
- Десятый? - выдохнул он. - Какого... какого хрена ты здесь?
Пришёл за тобой, хотел ответить Тсуна. Ты - моя Семья. Ты - первый, с кем я так облажался. Если я этого не исправлю, это повторится. Я не смогу защитить кого-то ещё.
Но вместо ответа Тсуна сухо закашлялся, держась за горло.
- Уходи, - выговорил Гокудера. Губы не слушались его. - Быстрее. Ты ведь ещё жив, да?!
- А ты? - сквозь кашель спросил Тсуна.
- Живой на Суде? - спросили откуда-то из полутьмы. Тсуна огляделся и только тут увидел, где он оказался.
Огромный зал, потолок которого терялся в необозримой вышине. Колонны, выкрашенные лазурью и киноварью, уходили ввысь и там распускались цветами узорных капителей. Посредине зала, мерцая сизым стальным блеском, высились Весы. Две исцарапанные чаши висели на цепях толщиной с корабельные канаты, по начищенному стержню вились глубоко вплавленные иероглифы. Рядом с Весами темнела какая-то невнятная громада размером с грузовик. Она пошевелилась, подалась ближе к свету. Стал видел частокол неровных желтых зубов, длинная чешуйчатая морда и мускулистое кошачье тело. Тсуна не удивился. Он потерял способность удивляться. Он только подумал, что, наверное, ни в одном зоопарке, даже в Пражском, про который Тсуна весной делал доклад, не содержится лев с головой крокодила.
Тем более - такой огромный.
- Что ты здесь делаешь, живой? - спросили из-за Весов.
- Здрассти, - ответил Тсуна.
В глубине зала на помосте высился трон. На нём сидел бледный красивый человек в белом сложном одеянии и с высокой короной на голове. За ним лестницей уходили ввысь ряды скамей, на которых сидели неприятного вида люди. Присяжные, догадался Тсуна. Их было много, не меньше сорока, и все они с удивлением взирали на Тсуну - как на таракана, выбежавшего на сервированный стол.
- Как давно сюда приходили живые, - задумчиво сказал человек на троне. У него были яркие зелёные глаза, до висков подведённые сурьмой. Тсуна шагнул было вперёд, собираясь всё объяснить, но ему заступили дорогу. Тсуна вскинул глаза - перед ним стоял высокий смуглый парень, худой и злой, как степной хищник.
- Прогнать? - пролаял он, становясь похожим на дикую собаку.
- Не надо, оставь, - крикнул человек на троне и посмотрел на Тсуну. - Ты - его хозяин?
- Нет, - ответил Тсуна.
- Да, - ответил Гокудера. Тсуна дико посмотрел на него.
- Хорошо, - сказал человек на троне. - Тогда ты можешь остаться. Говори, душа.
Гокудера на мгновение закрыл глаза. А затем заговорил.
В параллельном сне Гокудера рассказывал одноглазому старику, что, хоть умер он в тёплой постели, смертельную рану получил в бою.
Ещё - стоял перед сияющими вратами, и высокий человек с ключами в руках решал, открыть их или нет.
Ещё - уходил по серым бескрайним полям, и вились серебристые огоньки в воздухе, и кивали головками ему вслед бледные восковые цветы.
Ещё - лёжа под чёрным небом, на котором никогда не бывает солнца, вмерзал в лёд.
Ещё...

[Гость]

- Я не знаю имён сорока двух богов, - говорил Гокудера. - Паромщик не узнал моего имени. Я не делал гнусного перед богами...
- Стой, - сказал человек на троне. У него сделалось усталое огорчённое лицо. - Не надо этих речей. Представляешь, сколько раз я это слышал?
- Что тогда? - спросил Гокудера.
- Расскажи, чего ты стыдишься, - просто ответил человек на троне.
Гокудера смотрел на него своими изменившимися глазами-отражениями. Тсуна вдруг понял, что Гокудера на самом деле сейчас начнёт рассказывать, и ему захотелось зажать уши ладонями.
- Я ударил женщину, - сказал Гокудера. - Мне было восемнадцать, я был в Милане. Я вызвал шлюху в номер, и её стошнило на костюм, в котором я должен был идти на встречу на следующий день. Я думал, она пьяна. Я ударил её несколько раз, а затем понял, что ей на самом деле плохо. Вызвал врачей. Они сказали, что у неё проблемы с сердцем. Резко упало давление. Но её увезли не из-за давления, а потому, что я её сильно избил.
На глазах Тсуны одна чаша весов дрогнула. Отчётливо заскрежетала цепь.
- Дальше, - сказал человек на троне.
- Я убил просящего о пощаде, - продолжил Гокудера. - Стычка в лесу возле Флоренции. Он был ранен и просил не убивать его. Он отдал оружие. Я сказал, что он может идти. Но потом подумал, что нельзя его отпускать. Я кинул ему вслед динамит.
У Тсуны застучало в висках. Весы вновь дрогнули, и свет прошёлся бликами по звеньям цепи.
- Дальше, - сказал человек на троне.
- Я занимался любовью с мужчиной. С моим другом.
Тсуна медленно поднял ладони к ушам. От стыда ему было трудно дышать. Он не имел права слушать всё это.
- Дальше, - сказал человек на троне.
- Я не смог защитить моего босса. Я просто умер и оставил его без своей помощи...
- Хватит! - заорал Тсуна. Крик разбился о стены зала.
Гокудера вздрогнул. Человек на троне выпрямился. Присяжные подскочили, как укушенные, а парень, похожий на собаку, подался к Тсуне, словно собрался вцепиться ему в глотку.
Тсуна обвёл зал взглядом, и Пламя вдруг толчком выплеснулось из его головы, вылилось отблесками на каменный пол. Тени метнулись прочь от него, и парень-волк сделал шаг назад- все дикие звери боятся огня.
Живое пламя, пульсирующее, как сердце - против белого полудня над Дорогой Мёртвых.
- Хватит, - спокойно и страшно повторил Тсуна. - Гокудера Хаято - из моей Семьи. Я отвечаю за него.
Он поднял голову и посмотрел в зелёные глаза бога.
- Я, Небо, беру его грехи на себя.
И Весы дрогнули, выравниваясь.
Озирис смотрел на Тсуну, щурясь, и пламя расцвечивало его лицо красками жизни. Золотые искры плясали, отражаясь в глазах, и казалось, что бог вспоминает кого-то.
- Ты - Небо? - спросил он. - Ты как-то совсем не похож на мою Мать.
- Я - Небо, - равнодушным голосом старого, как само время, существа ответил Тсуна. Огонь изменил его лицо, лишил возраста, лёг на губы отпечатком бесконечного знания. Его свет разогнал темноту, и даже Тот не смог удержать ночь возле себя.
Озирис кивнул:
- Бескрайнее Небо вместит в себя сколько угодно грехов. Но Небу придётся за них за всех отвечать.
- Я отвечу.
Тсуна обернулся к Гокудере и протянул руку, объятую пламенем:
- Пойдём.
Пальцы Гокудеры окунулись в огонь, и его взгляд изменился. Отражение прошедшей жизни пошло рябью и исчезло, и Гокудера удивлённо посмотрел на мерцающего оранжевым светом Тсуну:
- Десятый?..
Тсуна повёл его к выходу.
Так случилось во всех параллельных снах.

Тсуна проснулся рано утром, когда молодая симпатичная медсестра пришла проверить данные приборов. Шея затекла, пальцы, сжимавшие ладонь Гокудеры, окостенели. Тсуна со стоном встал, попытался потянуться и схватился за спину, как старик.
- Не надо было спать в такой позе, - сказала медсестра. - Легли бы в кресле.
- Да, спасибо, ничего страшного, - всполошился Тсуна. Тревожно посмотрел на Гокудеру. Ему вдруг показалось, что тот выглядит лучше - хотя трудно выглядеть лучше, лёжа под капельницами и с кислородной маской на лице. - Как он?
Девушка странно взглянула на Тсуну. На её лице отразилось тягостное облегчение, какое бывает, когда человек решает выдать неприятную тайну.
- Вы знаете... Господин Сагахира думал, что ваш друг не переживёт эту ночь. Но теперь...
- Ему лучше? - подсказал Тсуна. От радости у него спёрло дыхание.
- Он стабилен, даже есть положительная динамика, - признала медсестра и тихо добавила: - Невероятно...
Тсуна прижал кулаки ко рту и взвыл от счастья. Медсестра шикнула на него, и Тсуна замолчал, широко и бессмысленно улыбаясь.
- Я так и знал, - сдавленным голосом сказал он, глядя на девушку сияющими глазами. - Он очень сильный! Мне всю ночь снилось, что он справится!
Медсестра улыбнулась ему. Она была молода и ещё слишком непрофессиональна, чтобы говорить о том, что такие незначительные улучшения ещё ничего не значат.
В глубине души она сама была уверена, что пациент выйдет из комы самое позднее к сегодняшнему вечеру.

[Гость]

Прошу прощения, поставьте, пожалуйста, тег more.

[Puhospinka]

Понравилось, спасибо.

Тексты в комментариях под катом осуждаю .

[Гость]

Пухоспинка, я рада))

Там не просто ката нет, там оффтоп(( был взволнован, перепутал)

[Веточка_Сирени]

Надо же) Интересно получилось, спасибо!

[NeruBobovai]

Очень понравилось.
Стена и перевозчик, разные религии, такие узнаваемые личности (*не удержалась* Передавайте привет Ли Иньбу! Жду обещанный голубой чай!))), суд, Цунино "Я - Небо")
Все хорошо и концовка замечательная - неопределенная, но обнадеживающая)


читатель

[Tarry_]

Епрст.
Автор, это более чем здорово. ))
Я вот даже не знаю, что мне больше нравится: такое впечатляющее знание всяко-разной мифологии, обилие совершенно реалистичных деталей при описании совершенно метафизических вещей (вот всегда хотела хоть краешком глаза увидеть, как выглядят те самые Весы, теперь знаю, что у них чаши поцарапанные, оказывается...), вхарактерность героев или хороший язык...
Тсуна, который запинается, скользит на гладких плитах, нелепо шаркает кроссовками - и при этом способен вытащить с того света человека, за которого отвечает... и Гокудера, который рассказывает о том, за что ему стыдно.

- Что ты здесь делаешь, живой? - спросили из-за Весов.
- Здрассти, - ответил Тсуна.

Наверное, это даже смешно где-то: вот так сказать «здрассти» - Судие. Но у меня от этого - почти мороз по коже, если честно.
Потому что дальше будет «Я - Небо».
И мне очень, очень нравится такое Небо. Которое протягивает руку, УЖЕ услышав про все, про что там Гокудера говорил. Судить - наверное, все-таки не Тсунина задача. Его - принимать. И потом за это отвечать. И я вот все думаю - как же ему не страшно-то, господи? А ведь не страшно...
А еще там куча отсылок к разным вещам. )) А еще этот фик хочется не торопясь перечитать пару раз и подумать...

Спасибо большое, очень понравилось.

просто читатель

[Шваброхвост]

Очень круто! Спасибо автору!

[[Arget *.*]]

понравилось. хех. мифология. люблю.

[Кошка Гокудеры мурлыкает, но сволочь]

- Я, Небо, беру его грехи на себя.

Хороший текст! Очень понравилось!

[Гость]

Веточка_Сирени, рада, что интересно)
NeruBobovai, вииии! *голосом из рекламы* Олди окрыля-а-а-ют! Мне самой всегда было жутко интерсено, что ж это за чай такой Х))))
Tarry_, охтыж, спасибо за такой развёрнутый комментарий *__* Как начинаешь описывать всякую метафизику - так оно само и прёт, в деталях))) Сами увлекаетесь мифологией? Двойственность Тсуны - одна из самых притягательных вещей в каноне.
Шваброхвост, [Arget *.*], Кошка Гокудеры мурлыкает, но сволочь, спасибо, мне очень приятно))
автор

[agapanthia villosoviridescens]

В параллельном сне Гокудера рассказывал одноглазому старику, что, хоть умер он в тёплой постели, смертельную рану получил в бою.
Ещё - стоял перед сияющими вратами, и высокий человек с ключами в руках решал, открыть их или нет.
Ещё - уходил по серым бескрайним полям, и вились серебристые огоньки в воздухе, и кивали головками ему вслед бледные восковые цветы.
Ещё - лёжа под чёрным небом, на котором никогда не бывает солнца, вмерзал в лёд.
Ещё...

Я... Я просто и не знаю, что сказать. Не могу выразить словами своё восхищение перед тем, как вы описали всё это. А знание мифологии, имена богов, параллельные миры...
Такой классный умирающий Гокудера и смелый Тсуна.

- Десятый? - выдохнул он. - Какого... какого хрена ты здесь?

Преклоняюсь перед вашим талантом и засыпаю вас вагонами плюшек и прочих даров.
Автор, кто вы?
З.ы. Можно с вашим ником в дневник утащить?
шокированный но счастливый заказчиг.

[Сэтто]

Вау. Мне невероятно приятно, что вам, darkblackalice, понравилось.
Вообще, это вам спасибо за такую заявку - обожаю кроссоверы и мифологию, а раньше как-то не было повода совместить)))
Ух, если вам хочется - конечно)))
автор собственно)))

[Веточка_Сирени]

darkblackalice, вам сказочно повезло с исполнением, я считаю)

[Сэтто]

Веточка_Сирени, смущаете вы меня

[agapanthia villosoviridescens]

Вообще, это вам спасибо за такую заявку - обожаю кроссоверы и мифологию, а раньше как-то не было повода совместить)))

Тоже очень люблю, собственно собиралась сама написать что-то подобное, но музы облетают наш дом стороной и у меня никогда бы так шикарно не получилось ))
Сэтто
Насчёт содержания У-мыла-торжественно обещаю))
Веточка_Сирени
Ох, как же я с вами согласна! Этот текст сделал мне день)) Ибо прекрасен.

[Веточка_Сирени]

Сэтто, просто заявка, на мой взгляд, сложная. Я еще, когда ее увидела, подумала: "Неужели кто-то напишет?" И тут такое исполнение удачное)

[Гость]

Сэтто

Двойственность Тсуны - одна из самых притягательных вещей в каноне.

Да.
А когда она еще и показана вот так, почти «обыденно», и в то же время со всей... ээээ.... осознанностью масштаба, что ли, правильного слова не подберу никак... Тогда совсем ой, в общем.

Сами увлекаетесь мифологией?

Диплом был по скандинавистике. )) И Олди люблю, да.

Можно тоже в цитатник забрать?

Tarry_

[Сэтто]

Насчёт содержания У-мыла-торжественно обещаю))

Спасибо))

Веточка_Сирени,

просто заявка, на мой взгляд, сложная

это дааааа Х)

Тэрри,

Диплом был по скандинавистике. )) И Олди люблю, да.

О!.. Ооо. *_____________* Я вас уже заочно люблю. Ибо скандинавская тема. Ах.

Можно тоже в цитатник забрать?

Да, конечно))

[agapanthia villosoviridescens]

просто заявка, на мой взгляд, сложная
это дааааа Х)
Ахаха)) Какая ж я зараза хр

[Quicksheeva]

Великолепно**
Правда хотелось бы концовку ещё**
Но это личный загон))))
Автор, Вы прекрасны *О*

мимокрокодил

[Джига]

я еще ничего настолько сильного не читала. у вас божественный слог, а про знания и детали уже сказали, так что не буду повторяться)))

[Istvan]

Живое пламя, пульсирующее, как сердце - против белого полудня над Дорогой Мёртвых. - Хватит, - спокойно и страшно повторил Тсуна. - Гокудера Хаято - из моей Семьи. Я отвечаю за него. Он поднял голову и посмотрел в зелёные глаза бога. - Я, Небо, беру его грехи на себя. И Весы дрогнули, выравниваясь.

Сэтто, спасибо. Уношу в цитатник.

[Сэтто]

Vongola Primo~Giotto, stall, Istvan, я очень рада, что понравилось)))

[Hot Reborn!]

Прошу прощения, поставьте, пожалуйста, тег more.

Поставили. Оффтоп убрали.

[Luky-chan]

Шикарное исполнение! Спасибо автору за сие чудо! )

[Сэтто]

Luky-chan, рада, что понравилось))

[Гость]

автор случайно не поклонник Нила Геймана?