Бельфегор все обещает, что вернется королем. Обещает, что вернется королем, ну буквально каждый день. Что ли осень? Обещает так часто, что Фран от этого немножко устал. Фран вообще немножко устал, но это, наверное, черта характера. Уже черта характера. Бельфегор обещает, что вернется королем каждому, кто готов слушать. Обещает уже так долго, что, кажется не уедет никогда. Обещает с той странной своей бессмысленностью, которая сводит на нет все его слова. Которая сводит с ума. Обещает с той странной своей бессмысленностью, которая и делает его Бельфегором. Бельфегор обещает, что вернется королем. Да только он даже не уедет никак. Фран уже устал ждать. Франу, вообщем-то все равно. Бельфегор спит плохо. Франу вообщем-то опять все равно, да только ходит он по всем коридорам. И шаги гулкие, раздражающие мешают спать уже Франу. Поступь у Бельфегора тяжелая, звериная, потому и спать мешает. Тают по вечерам птичьи стаи вдалеке, становится холоднее ветер. Что ли осень уже? Уезжай же ты, наконец, черт. А потом Бельфегор уезжает, и черт его знает - куда. И Франу нормально спится, и Франу нормально живется. Так нормально, что Фран его уже и не ждет. Нормально живется Франу. И дышится в Варии без него куда легче. Наверное, каждому. Королем Бельфегор не возвращается, а возвращается грязным, промокшим, и кажется ни минуты не спавшим. Бельфегор говорит, что коронация его отложена. - На всю жизнь отложена, семпай? Бельфегор пожимает плечами, улыбается шире и достает ножи. Фран думает, что возвращаться он не хотел. Да только ему все равно больше некуда идти.
Фран считает это унизительным. Но Фран не может отделаться от ощущения, что Бельфегор считает это забавным, красивым, необходимым. Возможно даже, Бельфегор считает это чем-то крайне важным, почти высшей честью. Бельфегор каждый раз превращает это в маленькую коронацию. А Фран каждый раз не может отделаться от ощущения, что его посвящают в шуты при короле. Важная должность, кто бы спорил. - Семпа-ай, можно мне снять эту шапку? - спрашивает Фран и жадно ждёт ответа, вцепившись немигающим взглядом в чужую улыбку. - Нельзя-а. - Бельфегор улыбается шире и натягивает дурацкую шапку Франу до самого носа.
Будить чужих демонов отважится только совершеннейший глупец. Франа вовсе нельзя назвать глупцом; зато никто не станет отрицать, что Фран - один из Варии. Эти понятия не равны, но, возможно, ведут к равным итогам. Франа нельзя назвать глупцом, но Фран тормошит чужих демонов с завидным упорством. Он сам точно не сумел сказать бы, зачем - от нечего делать или из глубоко личных побуждений. Фран дразнит их усталой тягучей насмешкой, провоцирует ненастоящими образами, которые могут так реально царапать. Чужие демоны Франу безразличны; в этой, катись она к чёрту, Варии, в этой, будь она проклята, жизни, чужая ярость - лишь тусклое развлечение. Но остаётся та глубина, до которой он не желает тянуться; не потому что боится, нет - просто открытая дерзость и вполовину не так забавна, как игра в покорность и вежливость. Поэтому тяжёлую неудобную шапку Фран снимает лишь когда остаётся один. Но считает свои вдохи до того, как холодные руки словно из ниоткуда коснутся его плеч, острая леска сдавит горло и укоризненный голос велит вернуть шапку на место. В этом голосе укор, и улыбка, и почти угроза, и Фран чувствует, как адреналин царапает ему шею острыми коготками - ровно там, куда уткнулось чужое тёплое дыхание, и это ощущение, к которому сложно привыкнуть, и, возможно, оно вызывает зависимость. И Фран медленно поднимает руки, медленно возвращает шапку на место и старается сделать медленным-медленным, растянуть во времени мимолётное скольжение по вискам холодных пальцев, поправляющих шапку. Это унизительно, это раздражает и надоедает, и Фран видеть не хочет этот предмет, и уж тем более Фран не хочет его постоянно носить, но дыхание у семпая тёплое, а пальцы холодные. Возможно, это тоже зависимость. Фран не может удержаться от едкого комментария, и леска чуть дрожит и рассекает кожу, а семпай собирает алые капли на пальцы и легонько касается Франова лба, вызывая в памяти смутные ассоциации со словом "причащение". А затем разворачивает лицом к себе и касается тёмного мазка губами. Целомудренно как-то получается и одухотворённо, совсем непохоже на семпая, а ведь он, чёрт бы его побрал, наверняка в этот момент ещё и глаза закрывает. Этакая вдохновенная маленькая коронация, в конце которой коронованный шут получает ещё и нож в спину.
А иногда на семпая нападает блажь всенепременно стащить с Франа шапку и, беспечно отбросив её в сторону, зарыться пальцами в волосы. Иногда Франу это кажется чертовски символичным - как будто бы шута милостиво освободили от его обязанностей - иногда кажется, а иногда нет, но, так или иначе, Фран в таких случаях ехидничает и язвит почти самозабвенно, пока ему не заткнут рот ладонью. Фран не верит в эту внезапную нежность, и думает о том, чьё место он занял. Утро для Франа начнётся с острой стали ножа и небрежно нахлобученной на голову шапки, но сейчас можно спокойно засыпать. Король милостив.
А ещё бывает неправильно. Это когда ты живёшь так, как должен, и делаешь то, что должен, и разбавляешь скуку жизни тщательно сконцентрированным ядом, и терпишь других, и заставляешь терпеть тебя - а потом ни с того ни с сего на миссии вдруг делаешь шаг вперёд и стоишь, открытый любому снайперу. Такое раздражение, и скука смертная, едва ли не усталость, и хоть бы уже покончить со всем этим поскорей, что ли. Но это недолго - первые пули прошьют нелепую громоздкую шапку, и она шлёпнется в пыль, перекосившись. Выражение морды у лягушки станет жалобным-жалобным, и внезапно придёт в голову мысль о сверженном тотемном животном, никчёмная такая мысль, бесполезная. А следующая пуля завязнет в плече, ещё одна прогрызёт ногу, и вот тогда наваждение спадает, и собственное яростное презрение обратится в силу. А после Фран будет стоять и смотреть на лежащую в пыли простреленную шапку. Холодный ночной воздух шевельнётся, взъерошит ему волосы, и Фран развернётся и пойдёт прочь - пора возвращаться. Фран будет считать свои шаги, и как только собьётся со счёта - вернётся и подберёт бесформенную ткань, чтобы унести с собой. Шутовская корона - тоже корона, а короны просто так не бросают. Поэтому Фран обязательно собьётся со счёта. Ещё на первом десятке.
Поступь у Бельфегора тяжелая, звериная, потому и спать мешает. Да, принц-слонопотам мешает несчастному лягушонку жить.
Оба фика достаточно милые, но написаны с такой претензией, что первый от второго отличить сложно.
Во втором фике вставка про снайпера и несчастную одинокую шапку смотрится неуместно) Как вставная челюсть. Но спасибо за исполнение, вряд ли кто-то сможет наваять это лучше. (не заказчик)
Гость Который намбер ван) Спасибо больное) Гость Который намбер ту) Спасибо тоже) Да, принц-слонопотам мешает несчастному лягушонку жить. Ну видимо тут пролез бочок с переданием образа) Автор извиняется)
IC, а мне кажется с Франом наоборот вышло( хм... а по мне - самый вканноный иллюзионист) ^^ Как внезапно) автор номер один открывается) моя вас любить могу ли попросить открыть для меня дневник?))
-
-
22.09.2009 в 18:32Бельфегор все обещает, что вернется королем.
Обещает, что вернется королем, ну буквально каждый день.
Что ли осень?
Обещает так часто, что Фран от этого немножко устал. Фран вообще немножко устал, но это, наверное, черта характера.
Уже черта характера.
Бельфегор обещает, что вернется королем каждому, кто готов слушать.
Обещает уже так долго, что, кажется не уедет никогда.
Обещает с той странной своей бессмысленностью, которая сводит на нет все его слова. Которая сводит с ума. Обещает с той странной своей бессмысленностью, которая и делает его Бельфегором.
Бельфегор обещает, что вернется королем. Да только он даже не уедет никак. Фран уже устал ждать.
Франу, вообщем-то все равно.
Бельфегор спит плохо.
Франу вообщем-то опять все равно, да только ходит он по всем коридорам. И шаги гулкие, раздражающие мешают спать уже Франу. Поступь у Бельфегора тяжелая, звериная, потому и спать мешает.
Тают по вечерам птичьи стаи вдалеке, становится холоднее ветер.
Что ли осень уже? Уезжай же ты, наконец, черт.
А потом Бельфегор уезжает, и черт его знает - куда.
И Франу нормально спится, и Франу нормально живется.
Так нормально, что Фран его уже и не ждет.
Нормально живется Франу.
И дышится в Варии без него куда легче. Наверное, каждому.
Королем Бельфегор не возвращается, а возвращается грязным, промокшим, и кажется ни минуты не спавшим.
Бельфегор говорит, что коронация его отложена.
- На всю жизнь отложена, семпай?
Бельфегор пожимает плечами, улыбается шире и достает ножи.
Фран думает, что возвращаться он не хотел. Да только ему все равно больше некуда идти.
-
-
22.09.2009 в 18:52Но Фран не может отделаться от ощущения, что Бельфегор считает это забавным, красивым, необходимым.
Возможно даже, Бельфегор считает это чем-то крайне важным, почти высшей честью.
Бельфегор каждый раз превращает это в маленькую коронацию. А Фран каждый раз не может отделаться от ощущения, что его посвящают в шуты при короле. Важная должность, кто бы спорил.
- Семпа-ай, можно мне снять эту шапку? - спрашивает Фран и жадно ждёт ответа, вцепившись немигающим взглядом в чужую улыбку.
- Нельзя-а. - Бельфегор улыбается шире и натягивает дурацкую шапку Франу до самого носа.
Будить чужих демонов отважится только совершеннейший глупец. Франа вовсе нельзя назвать глупцом; зато никто не станет отрицать, что Фран - один из Варии. Эти понятия не равны, но, возможно, ведут к равным итогам.
Франа нельзя назвать глупцом, но Фран тормошит чужих демонов с завидным упорством. Он сам точно не сумел сказать бы, зачем - от нечего делать или из глубоко личных побуждений. Фран дразнит их усталой тягучей насмешкой, провоцирует ненастоящими образами, которые могут так реально царапать.
Чужие демоны Франу безразличны; в этой, катись она к чёрту, Варии, в этой, будь она проклята, жизни, чужая ярость - лишь тусклое развлечение. Но остаётся та глубина, до которой он не желает тянуться; не потому что боится, нет - просто открытая дерзость и вполовину не так забавна, как игра в покорность и вежливость. Поэтому тяжёлую неудобную шапку Фран снимает лишь когда остаётся один.
Но считает свои вдохи до того, как холодные руки словно из ниоткуда коснутся его плеч, острая леска сдавит горло и укоризненный голос велит вернуть шапку на место. В этом голосе укор, и улыбка, и почти угроза, и Фран чувствует, как адреналин царапает ему шею острыми коготками - ровно там, куда уткнулось чужое тёплое дыхание, и это ощущение, к которому сложно привыкнуть, и, возможно, оно вызывает зависимость.
И Фран медленно поднимает руки, медленно возвращает шапку на место и старается сделать медленным-медленным, растянуть во времени мимолётное скольжение по вискам холодных пальцев, поправляющих шапку. Это унизительно, это раздражает и надоедает, и Фран видеть не хочет этот предмет, и уж тем более Фран не хочет его постоянно носить, но дыхание у семпая тёплое, а пальцы холодные. Возможно, это тоже зависимость.
Фран не может удержаться от едкого комментария, и леска чуть дрожит и рассекает кожу, а семпай собирает алые капли на пальцы и легонько касается Франова лба, вызывая в памяти смутные ассоциации со словом "причащение". А затем разворачивает лицом к себе и касается тёмного мазка губами. Целомудренно как-то получается и одухотворённо, совсем непохоже на семпая, а ведь он, чёрт бы его побрал, наверняка в этот момент ещё и глаза закрывает.
Этакая вдохновенная маленькая коронация, в конце которой коронованный шут получает ещё и нож в спину.
А иногда на семпая нападает блажь всенепременно стащить с Франа шапку и, беспечно отбросив её в сторону, зарыться пальцами в волосы. Иногда Франу это кажется чертовски символичным - как будто бы шута милостиво освободили от его обязанностей - иногда кажется, а иногда нет, но, так или иначе, Фран в таких случаях ехидничает и язвит почти самозабвенно, пока ему не заткнут рот ладонью. Фран не верит в эту внезапную нежность, и думает о том, чьё место он занял. Утро для Франа начнётся с острой стали ножа и небрежно нахлобученной на голову шапки, но сейчас можно спокойно засыпать. Король милостив.
А ещё бывает неправильно. Это когда ты живёшь так, как должен, и делаешь то, что должен, и разбавляешь скуку жизни тщательно сконцентрированным ядом, и терпишь других, и заставляешь терпеть тебя - а потом ни с того ни с сего на миссии вдруг делаешь шаг вперёд и стоишь, открытый любому снайперу.
Такое раздражение, и скука смертная, едва ли не усталость, и хоть бы уже покончить со всем этим поскорей, что ли.
Но это недолго - первые пули прошьют нелепую громоздкую шапку, и она шлёпнется в пыль, перекосившись. Выражение морды у лягушки станет жалобным-жалобным, и внезапно придёт в голову мысль о сверженном тотемном животном, никчёмная такая мысль, бесполезная. А следующая пуля завязнет в плече, ещё одна прогрызёт ногу, и вот тогда наваждение спадает, и собственное яростное презрение обратится в силу.
А после Фран будет стоять и смотреть на лежащую в пыли простреленную шапку. Холодный ночной воздух шевельнётся, взъерошит ему волосы, и Фран развернётся и пойдёт прочь - пора возвращаться. Фран будет считать свои шаги, и как только собьётся со счёта - вернётся и подберёт бесформенную ткань, чтобы унести с собой. Шутовская корона - тоже корона, а короны просто так не бросают.
Поэтому Фран обязательно собьётся со счёта. Ещё на первом десятке.
-
-
22.09.2009 в 19:04-
-
22.09.2009 в 21:56Да, принц-слонопотам мешает несчастному лягушонку жить.
Оба фика достаточно милые, но написаны с такой претензией, что первый от второго отличить сложно.
Во втором фике вставка про снайпера и несчастную одинокую шапку смотрится неуместно) Как вставная челюсть.
Но спасибо за исполнение, вряд ли кто-то сможет наваять это лучше.
(не заказчик)
-
-
22.09.2009 в 22:57да ну? о_О
-
-
23.09.2009 в 08:28Который намбер ван) Спасибо больное)
Гость
Который намбер ту) Спасибо тоже)
Да, принц-слонопотам мешает несчастному лягушонку жить.
Ну видимо тут пролез бочок с переданием образа) Автор извиняется)
-
-
24.09.2009 в 21:17-
-
29.11.2009 в 12:58Автор№1, откройтесь, прошу...)
-
-
29.11.2009 в 13:00-
-
29.11.2009 в 13:15хм... а по мне - самый вканноный иллюзионист)
^^ Как внезапно) автор номер один открывается)
моя вас любить
могу ли попросить открыть для меня дневник?))
-
-
14.02.2010 в 17:49