I-20.

[Veni Vidi Vici]

Мукуро | Хибари. «Рядом с ним мне все время кажется, что мир вокруг перестает быть реальностью».

@темы: Кьёя, Мукуро

Comments

[Гость]

194
малость несвязно, наверно...

Я ненавижу этого человека всем сердцем - и это чистая правда. Голос, фигуру, взгляд - не-на-ви-жу. Мне кажется, я не прощу ему то унижение даже после его смерти. Да что там после его смерти - когда я сам буду гнить под толщей земли, я и тогда не прощу его!
Но идут годы. Все вокруг меняется, мир меняется, я меняюсь. Ловлю себя на мысли, что сам перед собой нечестен. Вонгола - отговорка, которой я прикрываюсь, чтобы быть рядом с ним.
И так... потихоньку-полегоньку... Сначала - группа Хранителей колец, потом совместные задания... А потом и одна на двоих постель.
И чем дальше, тем ближе. И рядом с ним мне все время кажется, что мир вокруг перестает быть реальностью. И я чувствую, что это не его иллюзии обманывают мой разум, а это я сам теряю контроль над сердцем.
- Кея-кун, о чем задумался?
- Отвяжись травоядное.
Он приподнимается на локте, шурша одеялом и смотрит мне прямо в глаза. Сейчас что-нибудь сморозит о том, как сильно меня любит или еще что-нибудь в этом духе.
- А я знаю. О моих эрогенных зонах и о точке G, угадал?
И смеется. И глаза у него смеются.
- Вот еще.
Вообще, сама эта ситуация - иллюзия.
И хорошо бы не кончалась.

[Гость]

точка G - ну вы даете

[Гость]

это была ирония, дорогой читатель)
автор

[Гость]

Гость ага, очень в стиле Рокудо)

[океания]

какая прелесть чувства Хибари описаны офигенно!
читатель

[Гость]

Океания пасиба~
а

[Гость]

О моих эрогенных зонах и о точке G,

Омг. Ирония точно за гранью добра, зла и понимания простых смертных о__О

И так... потихоньку-полегоньку... Сначала - группа Хранителей колец, потом совместные задания... А потом и одна на двоих постель.

Авторский обоснуй такой клевый... *валяется*
Нет, меня незамутненность укаваила...

[Гость]

ой, а чего от Гостя?.. ^^

[Гость]

что-то заказчик промолчал про 1 исполнение, но вот еще одно
оч неважное соответствие заявке, можно сказать, там вообще полное безобразие несоответствие, просто как-то случайно пришло, случайно написалось
928 слов

- Ты, кажись, не местный?
Рядом лопнул бледно-розовый пузырь "Бабл-гам". Девчонка-барменша оглядывала его костюм с любопытством, влажным, как подтеки дешевой помады вокруг ее рта. Девчонке было явно невдомек, что стоило Хибари пожелать, она лопнет так же ненарочно, как и ее жвачка.
Скрипнула дверь в древнем ковбойском клубе, открывшемся, верно, еще в Мезозое. Затхлый воздух взмешал аромат сухой травы и раскаленного песка.
Пустынный коктейль с долькой мертвого кактуса.
На темных бархатных парусах дрейфовал под потолком баритон "Кинга"*; в сломанной вертушке вентилятора путалось томное соло Синатры.
Дряхлый граммофон крутил одних призраков.
- Махито, - тяжело бросил Хибари, - еще один.
Он посмотрел на дверь. Выходил последний посетитель. Секунду желто-серая линия горизонта сдержано улыбалась ему сквозь проем. С глухим хлопком мираж исчез. Ржавые петли не скрипели, а гнусно хихикали, подражая гиенам.
Подкатил махито. Вслед – все та же надоедливая барменша. Она трещала на испанском, как поломанная шарманка. Хибари уставился на ее грудь, подумав о том, что сейчас он, наверно, в Мексике.
Или на юге Штатов? Или... Да, хоть на Северном полюсе. Никакой разницы.
Его поджидала очередная дверь.
Ладони коснулось холодное стекло.
- За счет заведения, милый.
Приставучая сука.
Хибари хмуро усмехнулся. Выплеснул коктейль на пол и отправился в путь.
Под ногами хрустел песок. Дверь дышала солнцем и бескрайней пустыней. Хибари толкнул ручку, сделал глубокий вдох. Может, на этот раз...
Его подхватили тяжелые волны саксофона. Джаз смешивался со звоном бокалов. Переливистый смех.
Вечеринка посреди пустоты.
Мимо проплывал официант с бабочкой и намертво приклеенной улыбочкой. Хибари показалось, что тот все знал и насмехался над ним.
Кёя замахнулся, словно в ударе, - подцепил бокал с мартини. Дверь являлась не сразу. Иногда через пару минут, иногда через несколько часов.
Он вышел на балкон. Ночной сад казался безмятежным, мертвым морем. Уже в следующее мгновение это действительно могло стать морем, а Хибари оказаться на палубе круизного корабля, освещенного ясным лунным светом.
Хибари подумал, что на всякий случай нужно было прихватить целую бутылку с мартини.
За тысячной дверью Хибари обрел рассудительность философа.
- Однажды бутылка в твоих руках превратится в ядовитую змею, - заметил некто.
Некто с разноцветными глазами и отвратительной манерой заигрывать с чужим рассудком.
- Я целовал змею множество раз и до сих пор жив, - сказал Хибари.
- Быть может, она неядовита.
- Самая ядовитая на свете, я проверял.
Рокудо рассмеялся.
Вдоль клавиш заструился Шопен. Позади них - огромный светлый рояль, протянувшийся на полбалкона. Хибари посмотрел на Рокудо. Глаза того загорелись мягким таинственным пламенем.
Соната была сном, неуловимым и чутким. Она была прохладным бризом, рассылающим поверх рояля едва заметную рябь. Хибари внезапно понял, что у крышки инструмента нет ни конца, ни края. Рояль гармонично втекал туда, что еще секунду назад было залом, теперь же - вздымающейся вздохами волн далью залитого солнцем океана.
Это было дверью.
Рокудо подошел к волшебному роялю, за которым играл невидимый пианист. Провел рукой по краю лакированной панели. Иллюзия откликнулась томным влюбленным всплеском, похожим на полустон-полувыдох.
- Чего ты ждешь? - сказал Рокудо.
- А мне есть куда торопиться? На очередную призрачную вечеринку?
- Никогда не узнаешь, если останешься здесь.
- Уже неинтересно.
Ненависть, злость, ярость, даже азарт давно ушли. Остались двери, а за ними - анфилады иллюзорных комнат.
Мало кто воспринимал иллюзию, как нечто живое, самостоятельное. Как разумную материю, способную любить и ненавидеть. И она любила, и она ненавидела.
Это бесплотное нечто обожало Рокудо. Льстилось ласковой кошечкой, оберегало, давало бесконечную силу и приют душе.
Иллюзия для него – преданная супруга, Хибари же - неугодный любовник.
И как же оно ревновало. Как же оно его ненавидело. Затащило однажды в треклятый лабиринт... Рокудо забыл скрыть свой восторг и преследовал его повсюду.
Для ублюдка никогда не существовало никаких дверей. Запертых, в особенности.
Бурлящее варево мегаполисов, мертвая тишина разрушенных цивилизаций. Кёя бывал в местах далеко за пределами этой вселенной. Он видел времена, о которых человек и не догадывался.
Сперва единственным желанием Хибари было запихнуть иллюзиониста в кровожадную пасть его же собственных иллюзий, и чтобы он вместе с ними нахрен взорвался.
Однако месть сладка, как сладок Мукуро, кончающий от одних его жадных поцелуев. Под ним. На лунном шелке покрывал. В безымянном номере люкс, затерявшемся где-то в месте, что люди называли вечностью.
- Пошли со мной, - сказал Кёя.
- По другую сторону портала мы все равно окажемся порознь. Ты же знаешь.
- Я знаю лишь то, что это ты мне сказал.
Хибари схватил его за плечо.
- Кёя, советую этого не делать, - шутливо упирался Рокудо.
- Заткнись, - прошипел Хибари.
Он вдарил ногой по роялю. Удрученно взвизгнули клавиши. Корпус треснул, словно мягкое печенье. Толща воды с глухим воем ринулась в летнюю ночь неизвестного года.
Их затянул водоворот.
Под ногами шуршал песок, и прогибались сгнившие половицы. Запах обезумевшего солнца, паленой древесины, табака. Знакомая барменша бестолково пялилась на них, будто на ее замшелый притон снизошли марсиане.
И все-таки он был в Мексике.
До этого одна и та же сцена никогда не являла себя дважды.
Хибари поймал на себе недовольный взгляд иллюзиониста.
Порознь, мать его.
Тот тщательно отжимал длинные волосы и выразительно молчал. Они оба промокли до нитки.
Позади них открытая дверь. Хибари недобро улыбнулся.
И снова Рокудо был вытолкнут прочь из этой реальности. Обратный отсчет.
Вечерний пляж в Малибу третьего тысячелетия. Рим во времена императора Октавиана. Вторая мировая, Париж. Флоренция, какой ее видели Леонардо и Рафаэль. И снова далекое будущее, номер люкс на вершине одного из небоскребов неопоколения.
Разобранная кровать. Та самая, на которой они трахались пару часов назад. Солнце еще не зашло, а значит, здесь это было всего пару минут назад.
- Смотри, Кёя, ты забыл на кровати свой ролекс.
На губах у иллюзиониста вульгарная улыбка.
Хибари, любуясь, стянул мокрый галстук и оставил приоткрытой дверь.
Он сказал:
- Только потом не уходи далеко.

*Имеется ввиду джазовый певец Nat King Cole

Автор 2, вы божественны...
Откройтесь, пожалуйста.
(не з.)

[Hawaiian Fox]

- Однажды бутылка в твоих руках превратится в ядовитую змею, - заметил некто.
Некто с разноцветными глазами и отвратительной манерой заигрывать с чужим рассудком.
- Я целовал змею множество раз и до сих пор жив, - сказал Хибари.
- Быть может, она неядовита.
- Самая ядовитая на свете, я проверял.
Рокудо рассмеялся.

Иллюзия для него – преданная супруга, Хибари же - неугодный любовник.

Автор,не знаю,как вы соответствуете заявке,но это было очень-очень мощно

вдохновлённый читатель

[Гость]

Reiko Kuro Kitsune
почти не соответствую, но эта идея пришла ко мне только благодаря этой заявке
спасибо)
Фиджи~

[Тсубаки-тян]

Первый автор - очень понравлось.)

[a.scherzo]

оба прекрасны*_*
в у кавае*_*

[William Flay]

Второй... Столько образности. Черт, сколько образности! Невероятно. Живой, живой текст. И внутри несколько раз все перевернулось - их отношения.
Идея того, что иллюзии его обожают - Вам памятник.
Низкий поклон за доставленное удовольствие.

Pervert Willy Спасибо. Очень приятен ваш отзыв
скрываться не вижу смысла))

[William Flay]

Вы очень-очень молодец ^^ я что-то еще хотела сказать, но забыла уже.
Просто когда изначально неодухотворенные вещи делают живыми - личный фетиш.

О, это просто прекрасно. Шикарнейший текст, Автор н.2.
В цитатник заберу, оно божественно