1095 слов может не совсем то, чего хотел заказчик..но что уж есть. Писалось давно, когда еще мангу не читал, просто на заявленную тему. Может кто уже и видел.
Бегают что-то вокруг, суетятся... Переговариваются... Заглохли бы уже, что ли, уроды, или сделали хоть что-то. Ну хоть что-нибудь. Как бы это ни было низко и отвратительно, не хочется умирать вот так. Да что лицемерить, вообще не хочется. Да и.. Разве когда-то кому-то, за исключением, разумеется, всяких суицидников и прочей депрессивной швали, хотелось?.. Тело давно не чувствует боли, как, впрочем, и холода или тепла. Телу уже все равно. Оно устало бороться. Нет сил не то, что пальцем пошевелить… на то, что хотя бы открыть глаза. Или закрыть… Даже те мышцы, или что там отвечает за передачу слез, не работают. Да и если бы силы были – непонятная болячка, которая въелась в плоть и кровь не дала бы ничего сделать. Даже мысли в отупевшем сознании двигаются со скоростью контуженных черепах… А вокруг все суетятся, бегают... Удивительно, что я еще слышу… Сколько это еще будет продолжаться? Вот снова столпились вокруг. Нет бы добить… Снова берут и без того еле ползающую по венам кровь. Нет, точно придурки. Им той, которой обляпаны стены и залит пол, не хватает? А по окончании мне на могилку повесят ленточку со значком «почетный донор»? Кажется совсем онемевшее, ко всему безразличное тело, которое я за последние несколько часов разучился ощущать, решило напомнить о себе. Это, должно быть, дико больно, до сумасшествия. Я должен был умереть от болевого шока еще до того самого… И похоже… Умираю? Дикая, раздирающая нервные окончания боль, вызывающая такие сенсорные перегрузки, как замедление работы мозга, снова сменяется оцепенением, а после уже и не менее диким холодом. Холодом, который был тем мучителен, что наваливается на перегревшиеся нейроны не резко, сразу, а постепенно. Сознание окончательно дает трещину, и разваливается на части, как раскаленный графин, который только что познакомили с ледяной водой горного родника… Дает трещину и разлетается на сотни осколков. На несколько мгновений окружающая реальность превращается в многоцветный круговорот калейдоскопа, окружающее видится с миллионов точек зрения. Вот молоденькая студентка-практикантка: загнанная, сама едва держащаяся на ногах, с каким то безучастным страхом наблюдает, как санитары пока что безуспешно пытаются удержать извивающегося пациента. Она знает, что скоро увидит смерть, как она есть, она знает, что должна что-то сделать. Но, бессильное сочувствие накатывает, и уже, кажется, привычный, вид бинтов, которые можно выжимать, вызывает тошноту и головокружение… А вот и один из санитаров, пытающихся удержать бьющегося, как ему давно кажется, в предсмертной агонии человека. Ему все равно, ему привычно. Не таких видали, а и тех бивали, как говорится. Только вот получить в живот коленом оказалось не очень приятно. Издох бы уже скорее, зараза. Жрать охота. Вот какой-то банальный сумасшедший ученый, похоже, главный в этом свинарнике, незаметно от всех, в уголке, что-то намешивает в скляночках, щелкает калькулятором, шуршит бумажками и бормочет абсолютно непонятные нормальному человеку слова. Ему наплевать на то, что вокруг суетятся, кричат («Разряд, щипцы, бинт, спирт, спирт, огурец…»)...Он близок к открытию... Долгожданная нобелевская премия, уважение и почет, деньги-деньги-деньги… Кто там его отвлекает? Раздраженно стряхнуть с плеча чью то руку, обернуться, чтобы нашипеть на надоедливых малолеток… И обнаружить у себя за спиной что-то. Да… именно что-то. Абсолютно белое, никоим образом не вписывающееся в интерьер. Это что-то как-то подозрительно мило улыбалось… Из чужого восприятия резко и жестоко вышвыривает, осколки собираются… И наваливается такое долгожданное, теплое, уютное забытье. Зачем... Зачем он принял этот вызов? Зачем глупая беспринципная гордость гнала его на ту площадку? Несерьезный вид противника не внушал никаких опасений, и инстинкт самосохранения, вроде бы никогда ранее не отказывающий, притупился. Конечно, легче было принять это за обычную тренировку… Кретин. Как бы ни было неприятно признавать, битва была проиграна, даже не начавшись. Она была проиграна еще даже до того, как Генкиши появился в назначенном месте. Да он там и не появлялся! Слишком поздно заметил ловушку, не успел среагировать, да что там, осознать. Он! Считающий себя опытным, закаленным в боях, одним из лучших мечников… И… позор… Ярость, непонимание, обида. Глупейшая детская обида. А ненависти нет. Почему? О, это известно только Богу, который позволил свершиться такой «несправедливости». Если бы Генкиши был в состоянии, он разревелся бы. Как пятилетний мальчишка, который так старался красиво нарисовать маму на обоях… Но… Что остается сейчас? Да ничего. Больше никогда не почувствовать «упоение» битвы, даже просто не взять в руки меч. Да что там… Даже не встать, не почувствовать дыхание ветра на щеке (ой бля.. пафос, пафос…)… и, как выяснилось, даже не порефлексовать. Из того ничего, в которое он попал кажется пару мгновений назад, в котором хотя бы мысли были более менее сформулированными… И быстрыми… Снова ощущать себя? Что может быть неприятнее? Только снова захлестнувший сознание приступ стыда. Хочется зарыться поглубже, подальше, чтобы никто больше не видел такого позорища, как он. - И ты думаешь, что это действительно повод для стыда? – насмешливо-приторный, мурлыкающий, незнакомый голос прервал очередной сеанс самобичевания. Приобретенных на «тихом часу» сил хватает только чтобы чуть приподнять веки. Сквозь опаленные, почти абсолютно вылезшие, ресницы виден только нечеткий белоснежный силуэт. Врач? Да наверное… а где, кстати, эти назойливые мухи? Тишину разбавляет только монотонный гул приборов и голос «нечеткого силуэта». -Если есть в этом мире Боги, то они должны быть довольно жестокими, не находишь? – Белоснежный незнакомец чуть наклонился, давая разглядеть свое лицо, - Такой видный фехтовальщик умирает от какой-то незначительной болезни. Да и все эти замечательные врачи закончили жизнь так просто… Какая ирония… Ничего нового, он, разумеется, не сказал, кроме того, что медики мертвы, просто озвучил мысли Генкиши. Специально или нет, но…это привело и без того безгласного мечника в ступор. -Если бы Богом был я, я бы выбрал совершенно иной путь… - голос понизился почти до шепота. Ну и? Генкиши то какое дело до его философствований… Он умирает и ничего с этим нельзя сделать. Как стало ясно из разговоров врачей - вирус неизвестен и смертелен. А блондинчик что, свободные уши нашел? Так и не сформировавшееся толком раздражение было вытолкано из сознания взашей. А вдруг этот мыслитель-философ с замашками Чорного Властелина может помочь. Эта мысль, кажется, даже как то приободрила… Глаза сами, не спрашивая, широко распахиваются. Взгляд, обращенный на новоприбывшего полон надежды, безнадежности, боли и…. вообщем такой взгляд, на который даже Сотона пойдет и купит леденец. Только, разве что, слезу не пустил, за невозможностью. - Достойную награду получит тот, кто работает на меня лучше всех. Я излечу твою болезнь, и ты обдумаешь мое предложение. – эк завернул…. И да, чудо пришло. Уже через пару минут тело стало повиноваться, а через пару часов…. Да, этот человек предоставил мне вакцину, которой еще не должно существовать еще долгое время. Я проклял бога, который позволил появиться во мне этой болезни, но.. у меня появился новый Господин. Я дал клятву, и с того само дня я должен был делать для моего нового Бога все, что в моих силах. Я повиновался, я почитал его как истинного бога. Но… Как оказалось… Нет, Бьякуран-сама никогда бы не забрал мою жизнь!…
Там пегая кобыла бродит, Найери в камышах сидит...
Ааааа, блин, замоталась и забыла прокомментировать.... Автор, Вы меня покорили этим жизненным цинизмом. Получилось очень верибельно и натурально. Откройтесь, пожалуйста? стушевавшийся заказчик
-
-
12.02.2010 в 20:43может не совсем то, чего хотел заказчик..но что уж есть.
Писалось давно, когда еще мангу не читал, просто на заявленную тему. Может кто уже и видел.
Бегают что-то вокруг, суетятся... Переговариваются... Заглохли бы уже, что ли, уроды, или сделали хоть что-то. Ну хоть что-нибудь. Как бы это ни было низко и отвратительно, не хочется умирать вот так. Да что лицемерить, вообще не хочется. Да и.. Разве когда-то кому-то, за исключением, разумеется, всяких суицидников и прочей депрессивной швали, хотелось?..
Тело давно не чувствует боли, как, впрочем, и холода или тепла. Телу уже все равно. Оно устало бороться. Нет сил не то, что пальцем пошевелить… на то, что хотя бы открыть глаза. Или закрыть… Даже те мышцы, или что там отвечает за передачу слез, не работают. Да и если бы силы были – непонятная болячка, которая въелась в плоть и кровь не дала бы ничего сделать. Даже мысли в отупевшем сознании двигаются со скоростью контуженных черепах…
А вокруг все суетятся, бегают... Удивительно, что я еще слышу… Сколько это еще будет продолжаться? Вот снова столпились вокруг. Нет бы добить… Снова берут и без того еле ползающую по венам кровь. Нет, точно придурки. Им той, которой обляпаны стены и залит пол, не хватает? А по окончании мне на могилку повесят ленточку со значком «почетный донор»? Кажется совсем онемевшее, ко всему безразличное тело, которое я за последние несколько часов разучился ощущать, решило напомнить о себе. Это, должно быть, дико больно, до сумасшествия. Я должен был умереть от болевого шока еще до того самого… И похоже… Умираю? Дикая, раздирающая нервные окончания боль, вызывающая такие сенсорные перегрузки, как замедление работы мозга, снова сменяется оцепенением, а после уже и не менее диким холодом. Холодом, который был тем мучителен, что наваливается на перегревшиеся нейроны не резко, сразу, а постепенно. Сознание окончательно дает трещину, и разваливается на части, как раскаленный графин, который только что познакомили с ледяной водой горного родника… Дает трещину и разлетается на сотни осколков. На несколько мгновений окружающая реальность превращается в многоцветный круговорот калейдоскопа, окружающее видится с миллионов точек зрения.
Вот молоденькая студентка-практикантка: загнанная, сама едва держащаяся на ногах, с каким то безучастным страхом наблюдает, как санитары пока что безуспешно пытаются удержать извивающегося пациента. Она знает, что скоро увидит смерть, как она есть, она знает, что должна что-то сделать. Но, бессильное сочувствие накатывает, и уже, кажется, привычный, вид бинтов, которые можно выжимать, вызывает тошноту и головокружение…
А вот и один из санитаров, пытающихся удержать бьющегося, как ему давно кажется, в предсмертной агонии человека. Ему все равно, ему привычно. Не таких видали, а и тех бивали, как говорится. Только вот получить в живот коленом оказалось не очень приятно. Издох бы уже скорее, зараза. Жрать охота.
Вот какой-то банальный сумасшедший ученый, похоже, главный в этом свинарнике, незаметно от всех, в уголке, что-то намешивает в скляночках, щелкает калькулятором, шуршит бумажками и бормочет абсолютно непонятные нормальному человеку слова. Ему наплевать на то, что вокруг суетятся, кричат («Разряд, щипцы, бинт, спирт, спирт, огурец…»)...Он близок к открытию... Долгожданная нобелевская премия, уважение и почет, деньги-деньги-деньги… Кто там его отвлекает? Раздраженно стряхнуть с плеча чью то руку, обернуться, чтобы нашипеть на надоедливых малолеток… И обнаружить у себя за спиной что-то. Да… именно что-то. Абсолютно белое, никоим образом не вписывающееся в интерьер. Это что-то как-то подозрительно мило улыбалось…
Из чужого восприятия резко и жестоко вышвыривает, осколки собираются… И наваливается такое долгожданное, теплое, уютное забытье.
Зачем... Зачем он принял этот вызов? Зачем глупая беспринципная гордость гнала его на ту площадку? Несерьезный вид противника не внушал никаких опасений, и инстинкт самосохранения, вроде бы никогда ранее не отказывающий, притупился. Конечно, легче было принять это за обычную тренировку… Кретин.
Как бы ни было неприятно признавать, битва была проиграна, даже не начавшись. Она была проиграна еще даже до того, как Генкиши появился в назначенном месте. Да он там и не появлялся! Слишком поздно заметил ловушку, не успел среагировать, да что там, осознать. Он! Считающий себя опытным, закаленным в боях, одним из лучших мечников… И… позор…
Ярость, непонимание, обида. Глупейшая детская обида. А ненависти нет. Почему? О, это известно только Богу, который позволил свершиться такой «несправедливости». Если бы Генкиши был в состоянии, он разревелся бы. Как пятилетний мальчишка, который так старался красиво нарисовать маму на обоях… Но… Что остается сейчас? Да ничего. Больше никогда не почувствовать «упоение» битвы, даже просто не взять в руки меч. Да что там… Даже не встать, не почувствовать дыхание ветра на щеке (ой бля.. пафос, пафос…)… и, как выяснилось, даже не порефлексовать. Из того ничего, в которое он попал кажется пару мгновений назад, в котором хотя бы мысли были более менее сформулированными… И быстрыми…
Снова ощущать себя? Что может быть неприятнее? Только снова захлестнувший сознание приступ стыда. Хочется зарыться поглубже, подальше, чтобы никто больше не видел такого позорища, как он.
- И ты думаешь, что это действительно повод для стыда? – насмешливо-приторный, мурлыкающий, незнакомый голос прервал очередной сеанс самобичевания. Приобретенных на «тихом часу» сил хватает только чтобы чуть приподнять веки. Сквозь опаленные, почти абсолютно вылезшие, ресницы виден только нечеткий белоснежный силуэт. Врач? Да наверное… а где, кстати, эти назойливые мухи? Тишину разбавляет только монотонный гул приборов и голос «нечеткого силуэта».
-Если есть в этом мире Боги, то они должны быть довольно жестокими, не находишь? – Белоснежный незнакомец чуть наклонился, давая разглядеть свое лицо, - Такой видный фехтовальщик умирает от какой-то незначительной болезни. Да и все эти замечательные врачи закончили жизнь так просто… Какая ирония…
Ничего нового, он, разумеется, не сказал, кроме того, что медики мертвы, просто озвучил мысли Генкиши. Специально или нет, но…это привело и без того безгласного мечника в ступор.
-Если бы Богом был я, я бы выбрал совершенно иной путь… - голос понизился почти до шепота. Ну и? Генкиши то какое дело до его философствований… Он умирает и ничего с этим нельзя сделать. Как стало ясно из разговоров врачей - вирус неизвестен и смертелен. А блондинчик что, свободные уши нашел? Так и не сформировавшееся толком раздражение было вытолкано из сознания взашей. А вдруг этот мыслитель-философ с замашками Чорного Властелина может помочь. Эта мысль, кажется, даже как то приободрила… Глаза сами, не спрашивая, широко распахиваются. Взгляд, обращенный на новоприбывшего полон надежды, безнадежности, боли и…. вообщем такой взгляд, на который даже Сотона пойдет и купит леденец. Только, разве что, слезу не пустил, за невозможностью.
- Достойную награду получит тот, кто работает на меня лучше всех. Я излечу твою болезнь, и ты обдумаешь мое предложение. – эк завернул….
И да, чудо пришло. Уже через пару минут тело стало повиноваться, а через пару часов….
Да, этот человек предоставил мне вакцину, которой еще не должно существовать еще долгое время. Я проклял бога, который позволил появиться во мне этой болезни, но.. у меня появился новый Господин. Я дал клятву, и с того само дня я должен был делать для моего нового Бога все, что в моих силах. Я повиновался, я почитал его как истинного бога. Но… Как оказалось… Нет, Бьякуран-сама никогда бы не забрал мою жизнь!…
-
-
13.02.2010 в 19:15-
-
13.02.2010 в 22:00Автор, Вы меня покорили этим жизненным цинизмом. Получилось очень верибельно и натурально. Откройтесь, пожалуйста?
стушевавшийся заказчик
-
-
13.02.2010 в 23:13да-да х) ущербно. и не переубеждайте хДВ любом случае, не думаю, что мой ник что-то скажет х)
будто бы автор