Надеюсь, что заявку я понял правильно. Правда, это уже конец Чойса. 136 слов
Мне не больно, Бьякуран-сан… Я привык к тому, что был всегда один, но встреча с вами дала мне надежду на то, что я смогу измениться, на то, что у меня появится друг. Единственное, что я почувствовал, когда ко мне вернулись воспоминания, это пустоту. Пустоту и желание остановить вас, ведь больше никто, кроме меня не может это сделать. И начало Чойса ничего не значило для меня, я был уверен в нашей победе. Но… Я проиграл… Мне не больно, Шо-чан… Я знал, я всегда знал про то, что ты однажды перейдёшь к Вонголе и предашь меня. Я же не такой глупый, каким пытаюсь казаться. И прятать истинные эмоции под улыбкой стало уже привычно, а ждать удара в спину не очень-то приятно, да, Шо-чан? Надеяться на победу в игре, которую мы придумали вместе, но усовершенствованную мню, бесполезно… Ты проиграл…
Формально их больше ничего не связывало, но настоящая связь, которая устанавливалась годами, вместе пройденными испытаниями и восхитительной, преданной дружбой - она осталась. Бьякуран машинально, инертно уже вглядывается в его глаза и немо изгибает брови - ты так глупо попался. Шоичи машинально пытается улыбнуться - виновато, блекло и тускло. Он задыхается, ему больно даже слушать пульс собственного сердца. У Вонголы рядом испуганные, бесполезные глаза, он разглядывает все эти бесконечные раны и царапины и не знает, за какую из них взяться. Бьякуран смотрит слегка иронично и думает - а ведь было и намного, намного хуже. Да и отделался он еще легко. Выживет, куда денется. Хотя вообще-то Шоичи нельзя ранить. Он не воин - он ученый, абсолютно простой человек, непривыкший к тяжести шрамов. Бьякуран бы его сейчас сию же секунду взвалил его кому-нибудь на руки, да и пригрозил - держать крепче и не сметь отпускать - и отвез в госпиталь. И потом бы он приходил по воскресеньям под самый вечер и приносил цветы и фрукты... Шоичи бы исправно мучился с аллергией на принесенные апельсины и, истосковавшийся по общению на равных, радостно бы улыбался. А Вонгола медлит, он не понимает, как тяжело бедняге бороться с болью. Слова, вопросы, бессвязные предложения - они коротко переговаривались с Ириэ и не видели, куда на самом деле был направлен его взгляд и как словами стремительно вылетает жизнь из раненного тела. И с каждым словом, адресованным не ему, Бьякурану, а Цуне, натягивается и понемножку рвется та самая связь. Как ты посмел... Неожиданно для себя Бьякуран думает, что в Вонголе Шоичи будет хуже. В смысле, там просто не те люди, которые ему нужны. Но зато там куда гуманнее средства и цели. Это в духе Шоичи - бросить большее ради меньшего и даже не понимать, зачем. Черт побери, так по-человечески - преследовать мораль только потому, что за моралью кроется белое. Он никогда не воспринимал Шоичи как свою собственность, как-то иррационально уважая его. Он хотел бы, но не мог. Ириэ не был Венком, он не был подобием слепого Рыцаря или кого еще - он, скорее, являлся кем-то равным Бьякурану, примкнувшим к нему, как другая половина знака инь и ян. Этим и был ценен Шоичи. И поэтому-то Бьякуран не удивился его предательству, и потому это его сильно... разочаровало? Здесь ближе подошло бы даже слово "обида", но увы, это слишком высоко для такой, в сущности, пешки, как Шоичи. Когда Ириэ смотрит на него, измученно и болезненно щуря глаза, пытаясь протереть ладонями разбитые стекла очков, Бьякуран заглядывает ему прямо в зрачки и беззвучно шевелит губами - как ты? И улыбается, будто бы эта улыбка поможет Ириэ подняться. - Мне не больно, - так знакомо хрипит Шоичи, его взгляд меркнет, фокусируясь - но смотрит он не на Бьякурана больше. И улыбка его уже оставлена чужим людям. - Не переживайте за меня, Савада-кун. Тварь. Тварь же. Это не неприятно, но досадно немного. После всего того, что он остался должен Бьякурану - или они оба были должны друг другу - он осмелился перескочить на чужую сторону. Эта связь между ними не порвется еще долго, тем не менее, Бьякуран готов ее разрезать и разрубить прямо сейчас. Но чтобы сделать это - судя по всему, придется убить и самого Шоичи.
Мне не больно, Бьякуран-сан… Я привык к тому, что был всегда один, но встреча с вами дала мне надежду на то, что я смогу измениться, на то, что у меня появится друг. Единственное, что я почувствовал, когда ко мне вернулись воспоминания, это пустоту. Пустоту и желание остановить вас, ведь больше никто, кроме меня не может это сделать. И начало Чойса ничего не значило для меня, я был уверен в нашей победе. Но… Я проиграл…
Мне не больно, Шо-чан… Я знал, я всегда знал про то, что ты однажды перейдёшь к Вонголе и предашь меня. Я же не такой глупый, каким пытаюсь казаться. И прятать истинные эмоции под улыбкой стало уже привычно, а ждать удара в спину не очень-то приятно, да, Шо-чан? Надеяться на победу в игре, которую мы придумали вместе, но усовершенствованную мню, бесполезно… Ты проиграл…
Формально их больше ничего не связывало, но настоящая связь, которая устанавливалась годами, вместе пройденными испытаниями и восхитительной, преданной дружбой - она осталась. Бьякуран машинально, инертно уже вглядывается в его глаза и немо изгибает брови - ты так глупо попался. Шоичи машинально пытается улыбнуться - виновато, блекло и тускло. Он задыхается, ему больно даже слушать пульс собственного сердца. У Вонголы рядом испуганные, бесполезные глаза, он разглядывает все эти бесконечные раны и царапины и не знает, за какую из них взяться. Бьякуран смотрит слегка иронично и думает - а ведь было и намного, намного хуже. Да и отделался он еще легко. Выживет, куда денется.
Хотя вообще-то Шоичи нельзя ранить. Он не воин - он ученый, абсолютно простой человек, непривыкший к тяжести шрамов. Бьякуран бы его сейчас сию же секунду взвалил его кому-нибудь на руки, да и пригрозил - держать крепче и не сметь отпускать - и отвез в госпиталь. И потом бы он приходил по воскресеньям под самый вечер и приносил цветы и фрукты... Шоичи бы исправно мучился с аллергией на принесенные апельсины и, истосковавшийся по общению на равных, радостно бы улыбался.
А Вонгола медлит, он не понимает, как тяжело бедняге бороться с болью. Слова, вопросы, бессвязные предложения - они коротко переговаривались с Ириэ и не видели, куда на самом деле был направлен его взгляд и как словами стремительно вылетает жизнь из раненного тела. И с каждым словом, адресованным не ему, Бьякурану, а Цуне, натягивается и понемножку рвется та самая связь. Как ты посмел...
Неожиданно для себя Бьякуран думает, что в Вонголе Шоичи будет хуже. В смысле, там просто не те люди, которые ему нужны. Но зато там куда гуманнее средства и цели. Это в духе Шоичи - бросить большее ради меньшего и даже не понимать, зачем. Черт побери, так по-человечески - преследовать мораль только потому, что за моралью кроется белое.
Он никогда не воспринимал Шоичи как свою собственность, как-то иррационально уважая его. Он хотел бы, но не мог. Ириэ не был Венком, он не был подобием слепого Рыцаря или кого еще - он, скорее, являлся кем-то равным Бьякурану, примкнувшим к нему, как другая половина знака инь и ян. Этим и был ценен Шоичи. И поэтому-то Бьякуран не удивился его предательству, и потому это его сильно... разочаровало? Здесь ближе подошло бы даже слово "обида", но увы, это слишком высоко для такой, в сущности, пешки, как Шоичи.
Когда Ириэ смотрит на него, измученно и болезненно щуря глаза, пытаясь протереть ладонями разбитые стекла очков, Бьякуран заглядывает ему прямо в зрачки и беззвучно шевелит губами - как ты? И улыбается, будто бы эта улыбка поможет Ириэ подняться.
- Мне не больно, - так знакомо хрипит Шоичи, его взгляд меркнет, фокусируясь - но смотрит он не на Бьякурана больше. И улыбка его уже оставлена чужим людям. - Не переживайте за меня, Савада-кун.
Тварь. Тварь же.
Это не неприятно, но досадно немного. После всего того, что он остался должен Бьякурану - или они оба были должны друг другу - он осмелился перескочить на чужую сторону.
Эта связь между ними не порвется еще долго, тем не менее, Бьякуран готов ее разрезать и разрубить прямо сейчас. Но чтобы сделать это - судя по всему, придется убить и самого Шоичи.
а2